Пути вдохновения бывают, конечно, неисповедимы, но иногда дизайнеры творят по принципу «что вижу, о том и пою». Так, грандиозная летняя выставка «Matisse: The Cut-Outs» стала отличным поводом вспомнить в весенне-летних коллекциях одного из главных художников ХХ века. Выставка эта побила предыдущий рекорд посещаемости лондонского музея Tate Modern (в неравном бою пал Дэмиен Херст): почти 563 тысячи человек увидели 130 работ, созданных за последние 17 лет жизни человека, который к этому времени потерял из-за болезни возможность стоять у мольберта, но не потерял чувство цвета и интерес к экспериментам.
Сидя в кровати, Матисс раскрашивал листы бумаги и вырезал из них фигурки портновскими ножницами. Дальше ассистент с подушечкой для иголок на запястье накалывал детали на листы, выкрашенные в выбранный мэтром цвет. Именно накалывали, пользуясь портновскими булавками, — как дизайнеры-модернисты вроде Мадлен Вионне накалывали ткань на манекен, создавая свои наряды. Детали перемещали до тех пор, пока художник не говорил, что они на своем месте, после чего их приклеивали к основе.
Так появилась знаменитая серия голубых ню, на которых полуабстрактные женские фигуры ярко-синего цвета солируют на белом фоне. Так родился знаменитый «Икар», летящий между звезд к земле и многочисленные композиции на тему флоры и фауны, а также смешная «Улитка», похожая на детское упражнение в аппликации. Этим же способом были созданы работы «джазового» цикла, в которых Матисс исследовал возможности передачи ритма и движения с помощью упрощенной формы и массивов цвета.
Портновские ножницы, портновские булавки — столько совпадений, что сложно не вдохновиться.
И дизайнеры, особенно лондонские, не стали сопротивляться соблазну. Динамичные линии антропоморфных фигур в радующих глаз цветосочетаниях проступают на платьях из весенне-летних коллекций Roksanda Ilincic и Peter Pilotto. Джонатан Сондерс выбрал гамму поспокойнее, но украсил вещи тематической аппликацией и вышивкой. У обувщиков Руперта Сандерсона и Анджело Руджери из Sergio Rossi модернисткие загогулины прочитываются в моделях из кожи и замши ярких цветов со вставками из прозрачного пластика.
В свою очередь, итальянцев Томмазо Аквилано и Роберто Римонди вдохновил декор Капеллы чёток и они перенесли на полупрозрачную органди хрупких стрекоз с настенной росписи. Эту небольшую церквушку на Лазурном берегу Матисс считал своим главным творением. Ради нее 77-летний художник переехал из Ниццы в Ванс, чтобы следить за строительными работами и лично намечать контуры росписи, сидя в инвалидной коляске с кисточкой на длинном древке наперевес.
Обращение к Матиссу можно, пожалуй, объяснить не только выставкой в Tate, но и особой созвучностью его искусства требованиям сегодняшней моды. Он ставил во главу угла цвет и манипулировал им без всякой привязки к изображаемому объекту. «Когда у меня на палитре не остается синего, я использую красный. Если я накладываю зеленый, это совсем не значит, что я рисую траву. А когда я кладу синий, он не обязательно становится небом», — пояснял художник, искавший мощные цветовые эффекты без привязки к контексту.
О том, как важен цвет для современных дизайнеров, которые работают «на продажу» в самом прямом смысле этого бренного слова, в последнее время часто говорят обозреватели центральных органов фэшн-печати. По сути, в ситуации, когда дизайнеры не дизайнерствуют, потому что а) их не поймут и не купят и б) все уже придумано до них, им остается только менять цвета и сочинять принты, которые подарят покупателю вожделенное ощущение новизны.
Кто знает, может быть, твори Матисс сегодня, он бы сверял свою палитру с трендовыми цветами сезона от Pantone. И это никто не назвал бы дикостью, а только лишь чутким пониманием рынка.
