Я — редактор. Моя задача — отличать хорошо сделанную работу от плохо сделанной работы. И находить тех, кто делает работу хорошо. Всё.
Мать учила меня не делать на тройку. Двойка — это когда забил. Тройка — когда начал делать и сделал кое-как. Тройка хуже двойки. Это, наверное, самый важный урок.
Никогда не продам свое мнение.
Моя четырёхлетняя дочь половину времени живёт в Китае. Там она, когда отгоняет комаров, бормочет что-то на китайском. Говорит, что это китайские комары и они по-другому не понимают.
Люди часто боятся собственных идей. Если им в голову приходит смелая задумка, она тут же вязнет в сомнениях.
Я не считаю, что в человеке нужно воспитывать патриотизм. Нужно просто воспитывать умного человека, который сам определится, что такое патриотизм, нужно ли быть патриотом и как это делать.
Украине не хватает по-настоящему влиятельных изданий.
Журналист должен иметь гипертрофированное любопытство. Ему должно быть интересно абсолютно всё. Ну или почти всё.
В начале ХХ века на Кони-Айленде чувак по имени Чарли Фельман торговал пирожками. Когда в моду вошли сэндвичи, он понял, что его пирожки не выдержат конкуренции, и придумал сосиску в булке. Короче, изобрел хот-дог. Никакие маркетологи, никакие фокус-группы ничего ему не подсказывали. Он просто попробовал — и у него получилось. Эта история — корень успеха американской экономики. Ничто другое — именно эти люди, изобретатели хот-догов, создают страну.
В споре победить невозможно. Его можно только прекратить.
Если бы каждый в стране делал свою работу хорошо, страна жила бы лучше. Никакие депутаты, даже самые алчные и коррумпированные, не могли бы этому помешать.
В Украине во власти — самые активные из украинцев. Не самые достойные, но самые активные.
Часто журналисты рассматривают себя в отдельности от аудитории, для которой работают. Они делают СМИ не для себя, а для неискушённой, туповатой публики. «Хуйня, но прочтётся» — самое расхожее оправдание для бестолкового текста.
Желание понравиться аудитории, заслужить её одобрение — худшее из того, что может двигать редактором.
Похвала меня не трогает. Больше радуешься, когда сам доволен работой. Но я почти всегда недоволен.
То, что мы создаём, — это не сайт Bird in Flight, это бренд Bird in Flight.
У меня нет никаких особых, выдающихся навыков. Хотя когда-то мог сыграть на мандолине.
Сейчас все называют себя перфекционистами и контрол-фриками. Вокруг полная жопа, зато все перфекционисты.
Если вы хотите делать издание, которое однажды сможет составить конкуренцию The New York Times, стоит уже сейчас соответствовать уровню The New York Times там, где это возможно, — ну хотя бы следить за тем, чтобы в материалах, свёрстанных до редизайна, фотки не расползались.
Когда я начинал работать в газете, все журналисты писали статьи на листах А4 и отдавали их наборщице. Утро начиналось с того, что ты садился за телефон и обзванивал свои контакты в разных ведомствах, чтобы узнать новости. Так что нет, у меня нет никакой ностальгии по тем временам.
Сегодня, если ты умеешь пользоваться интернетом, — а многие, кстати, не умеют — ты порой можешь провести полноценное журналистское расследование, не отрывая задницы от кресла.
Надеюсь, к старости я сохраню понимание того, что пытаться подстроить людей под себя — дурная тяга, и не буду никого учить жить.
Слушайте себя. Лучше расхлёбывать свои ошибки, а не чужие.