«Найденное» поколение.
Проект L`Officiel Online совместно с ювелирным брендом BVLGARI.
Наталья Череп и Зоя Звиняцковская в стенах бутика BVLGARI говорят с десятью героинями.
Они говорят об искусстве.
Они говорят о красоте.
Они говорят о BVLGARI.
Они говорят о своей работе.
Они говорят о себе.
Но самое главное — они говорят о том, что волнует нас с вами.
Вопросы и вызовы нового времени. Мы вместе ищем ответы.
Они – это 10 женщин, которые изменяют себя и окружающий мир. Создают нечто новое. Двигают Украину вперед.
Катерина Бабкина: «Каждое слово – это наш собственный опыт».
Тема беседы: Логотип
Наталья: Катя, вы пишете такие проникновенные украинские стихи. А вы всегда писали на украинском языке?
Катерина: Когда я начала писать осознанно, то делала это уже на украинском языке. А первые стихи я, конечно же, написала по-русски, потому что выросла в русскоязычной советской семье. И это был единственный доступный мне язык. Мне очень много читали детских стихов – во всяком случае, мама читала детские, а дедушка решил не размениваться, так сказать, и прямо с двух с половиной лет начал читать мне Лермонтова.
Наталья: А вот эти самые первые стихи – они сохранились? У вас есть сборник ваших детских стихов?
Катерина: Я их не записывала, но мама их помнит. А потом начались ранние 90-е, тогда появилась эта адская эстрада и, соответственно, я активно начала работать над сочинительством. У отчима была печатная машинка, это превратило игру в целый серьезный процесс. Я начала писать песни. Они были очень, очень душещипательные: «Я его любила, а он меня убил». С другой стороны, это были в некотором смысле аллюзии на сюжеты того же Лермонтова: «… и деньги мне дарил он, я денег не брала».
Зоя: Отличный шансон!
Катерина: Это Лермонтов! Вы правы, это отличный шансон и в то же время это мой любимый Лермонтов. И вот я тоже писала такие песни про какие-то удивительные любви, преступления, предательства. Лет мне было, наверное, 6 или 7.
Зоя: А когда же в вашу жизнь вошел украинский язык?
Катерина: Украинский язык вошел в мою жизнь вместе с фантастической няней, которая у меня была, пани Наталя Антонович. Она двоюродная или троюродная сестра Степана Бандеры. Очень религиозная, очень образованная. Дочь священника, а принадлежность к такой семье была символом отличного образования, кроме всего прочего. Она еще застала в Ивано-Франковске Польшу. Уже во времена независимой Украины, 78 лет, она вышла замуж за некоего герра Бертрема, мэра города Норден. Как выяснилось, она была с ним знакома еще давно, во времена подопольных украинских националистов, когда Наталя еще была гимназисткой. Няня была очень образованной, имела вкус к жизни, при том, что жизнь у нее была, прямо скажем, не из легких.
Наталя не могла устроиться на работу, потому что была дочерью священника, чуждым элементом. Она работала учительницей в школе, но за городом, где не хватало учителей, в городе ее не брали. Ее приследовали за религию, образ мышления и жизни. Когда я попала к ней, она уже была пенсионеркой и работала няней. Детей, причем, выбирала сама. Нас было у нее трое, всем по 3 года, это был такой импровизированный мини-детсад. Она научила нас украинскому и немецкому. Мы ходили с ней в театры, ходили в церковь. Это был первый человек, который взял меня в церковь и мне очень там понравилось. Правда, до этого дедушка регулярно водил меня в музей атеизма, который также находился в здании церкви. И там мне тоже ужасно нравилось, потому что это была, на самом деле, одна и та же история.
Правда, до няни у меня уже был не такой позитивный опыт контакта с украинским языком. Меня отдали в детский сад, я не говорила до этого никогда по-украински, а там все — и дети, и воспитательницы – говорили на таком западенском языке, мне вообще непонятном и неизвестном. После первого же обеда воспитательница сказала: «Тепер давайте всі встанемо і підемо помиємо писки». Я ужасно застеснялась, потому что я не готова была при всех мыть то, что мне предложили. А воспитательница не понимала, какие у меня проблемы и почему я не хочу вымыть рот после еды.
Наталья: А что сейчас с пани Наталей? Она жива?
Катерина: Она жива. Ей уже за 90. Она прожила лет 10 в Нордене, а сейчас вернулась к дочери в Украину. Мы созванивались несколько месяцев назад. Раньше мы активно переписывались, а потом моя жизнь становилась все быстрее и быстрее, а ее наоборот: все медленнее и медленнее. Она не на каждое письмо отвечала по одним причинам, я – по другим. Сейчас она живет в Ивано-Франковске, когда я туда попаду, я бы очень хотела ее увидеть. Отправила ей свою последнюю (детскую) и первую, чтоб не сомневаться, что она оценит (без секса и мата) книгу недавно – она была так рада!
Наталья: Замечательная история! И когда же появились первые стихи на украинском?
Катерина: В сознательном возрасте – в школе. Это был абсолютно прагматичный проект. Потому что существовал очень четкий регламент относительно того, какого размера должно быть сочинение: минимум на три страницы, причем без ошибок, хотя у меня с этим никогда не было проблем. Это, вообще-то, довольно много текста надо было написать. А можно было написать три строфы стихами, и тогда все говорили: «Боже мой, стихи!» И никто уже не смотрел, что там с пунктуацией и , главное, со смыслом. И я начала писать стихи – так, на вполне приземленном примере я поняла, что часто ценность слов в том, как их составили вместе, какое значение им придал тот, кто ими воспользовался, в какое значение он заставил поверить других.
Зоя: Я хочу перенестись в сегодняшний день, в котором Катерина Бабкина – известная украинская поэтесса. Кстати – поэтесса – правильное слово? Можно вас так называть? А по-украински как лучше говорить: «поетка»?
Катерина: «Поетка» не очень мне нравится фонетически. Я зову себя писатель или писательница, потому что я пишу и прозу тоже. И для меня это все одна деятельность: проза, драматургия, сценарии и колонки в прессе. Это все письмо, один вид деятельности, один вид душевной работы.
Наталья: Есть ли в этой профессии какие-то секреты? Как пишутся стихи? Это аналитическая работа или медитация?
Катерина: Это просто происходит. Я не могу пояснить механику процесса до момента, когда у тебя возникает именно эта идея, эта история, эти слова и вся система образов. Это приходит сразу, комплексно.
Зоя: Как поезд.
Катерина: Как поезд на Анну Каренину. Точно!
Наталья: И это может случиться в любой момент?
Катерина: Именно. Все, чему я научилась за долгое время – не упускать эти состояния. Когда я понимаю, что я, пожалуй, села бы и написала вот это, это и это – лучше взять телефон и сразу все это записать. То есть совсем все. Даже если просто записать ключевые слова и образы, ты все равно никогда уже больше этого не воспроизведешь. Само произведение – о чем ты скажешь и как ты скажешь – появляется сразу, в один момент. Потом, если это проза, ты можешь под уже имеющийся костяк подтягивать какую-то информацию, что-то добавлять, конструировать экстра-сюжеты. Если это поэзия – ты можешь убрать однокоренные слова и отточить ритм, и, пожалуй, все. Сама идея и система образов — потому что система образов есть в каждом тексте и даже не в , а в принципе в любом тексте – так вот эта система появляется мгновенно, сразу.
Зоя: Значит, система образов есть в каждом тексте?
Катерина: И даже в каждом слове. К примеру, я говорю «стол». И Наталья представляет белый стол на гнутых ножках. Вы представляете рабочий деревянный стол, а я представляю себе стол ресторанный. Это есть некая система, в которой существует создаваемый словом «стол» образ. И тут есть важный момент: «двери понимания» не должны быть раскрыты слишком широко. Можно не говорить слова «стол», назвать его в контексте по-другому, но важно, чтобы «стол» для всех оставался некой поверхностью на ножках. Если неакуратно использовать слова и образы, то люди могут подумать о разных вещах – кто-то про птицу, кто-то про заведение, кто-то про чувство, без центрального образа комуникация не будет функциональной: мы не сможем сказать что-то конкретное, всем одинаково понятное. Соответственно, выводы, эмоции и впечатления читателей нельзя будет предвидеть, проконтролировать, тем более – поиграть с ними.
Наталья: А вы хотите контролировать впечатления читателя?
Катерина: Нет, я просто говорю, для чего у нас вторая сигнальная система – для того, чтобы сказать кому-то что-то конкретное. А я хочу, чтобы читатель взял для себя то, что есть в любом тексте, то, что я называю словом «опыт». Может, это не совсем корректное определение. Опыт, который передается через эмоцию, информацию, атмосферу. Когда читатель читает текст, он этот опыт проживает сам. И все проживают этот опыт очень по-разному. То есть опыт один и тот же, а реакция у каждого своя и выводы каждый делает свои.
Зоя: Ну, это многое объясняет, причем не только в поэзии. Становится ясно, как в принципе функционирует слово, надпись. Меня, например, всегда интересовал феномен брендированной одежды – футболки, сумки, обувь с крупными надписями-логотипами, которые становятся элементом декора, часто главным элементом.
Катерина: Мне кажется, логотипы на одежде – это тот же фейсбук, раздел about you. Потому что логотип у тебя на груди означает – и большинство людей, я убеждена, именно так и воспринимает – твою принадлежность к определенному контексту. И это представление о контексте касается всех. Так девочка, которая покупает в переходе футболку с надписью Chanel, думает, что «Chanel» – это красивые женщины, дорогие изысканные платья и драгоценные камни.
Наталья: Но футболка из перехода не является частью мира Chanel.
Катерина: Футболка – не является. Слово «Chanel» является. Даже если его написать на заборе, ты все равно, увидев его, подумаешь о красивом платье. Вот таким образом люди натягивают на себя, как облако тегов, представление о Сhanel. Мне кажется, это так работает. А, скажем, в 90-е это еще накладывалось на контекст, а вернее его отсутствие. У людей были слова, но не было контекста. То есть, из всего того, что на самом деле означает слово Chanel, у людей в то время было только слово. А того, что оно значит, они никогда не видели.
Наталья: Но о «Chanel №5» в Советское время знали.
Катерина: Но что именно знали? Я, к примеру, еще ребенком знала, что бабушке привезли из Эстонии какие-то духи, которые пахли «как Chanel». Это вообще абсолютно стандартный для того времени сюжет – вот бухгалтершам в какую-то контору дядя-коммивояжер принес духи и говорит: «Купите, они пахнут как Chanel». Никто на самом деле не знал, как пахнет Chanel, но это был синоним крутости. Это слово приобрело самостоятельное значение, стало словом-контекстом-в-себе.
Наталья: Можно сказать, что размещение логотипа в качестве декора – признак того, что облако тегов бренда утвердилось в сознании людей. BVLGARI стали помещать на своих изделиях декоративные буквы своего логотипа, когда уже стали культовой маркой. Когда их логотип «оброс» смыслами. Впрочем, лично для меня логотип это еще и в определенном смысле знак качества. Им гарантировано качество одежды, камней, стиля. Если ты купишь нечто под этим лого, ты можешь быть уверен, что у тебя будет все перечисленное, и ты можешь спокойно довериться бренду.
Зоя: Ну, это для людей, которые общаются с брендовыми вещами непосредственно. А когда логотип выходит за пределы этого круга, у него появляются другие функции.
Катерина: В том числе, культурологические. Сегодня логотипы – очень благодарное поле для иронии.
Наталья: О, да. Вот на моей майке, к примеру, написано «GOP» вместо «GAP». Но когда речь идет о ювелирных украшениях, тут ирония плохо работает. Если человек, например, хочет купить качественный бриллиант, он идет в бутик ювелирного бренда. Потому что знает, что там гарантировано качество. Это определенная чистота камня, он не выпадет, не треснет.
Зоя: Это серьезная покупка, ты должен быть уверен в бренде. Здесь бренд – это подпись, которая гарантирует удачную инвестицию. Поэтому идешь в BVLGARI и знаешь, что получишь желаемый результат.
Катерина: Это работает не только с бриллиантами, а и с вещами, которые мы используем каждый день. Есть такое слово – «макбук». Если ты покупаешь настоящий «макбук», то точно знаешь, что ты получишь. Вплоть до сервиса по всему миру, при наличии техпаспорта.
Наталья: Изделия BVLGARI ты можешь принести в любой бутик бренда и попросить о сервисной поддержке. Логотип, в данном случае, гарантия.
Катерина: То есть в данном случае лого выступает инструментом коммуникации и гарантией. Я говорю «BVLGARI» и это означает качество, красоту, историю и принадлежность к определенному контексту. Это когда вместо 8 страниц пишешь «она аккуратно сняла серьги BVLGARI» — и все. Сразу человек считает сколько денег у героини, понимает, кто ее родители, какая она ухоженная, во что одета и что любит.
Наталья: Интертекст. То о чем вы рассказываете на ваших курсах по писательскому искусству. Очень емкая метафора — в одном слове!
Катерина: Причем, если написать что «девушка была в футболке Chanel из перехода» – это тоже прекрасная, очень емкая метафора.
Наталья: Вы используете этот прием?
Катерина: Да, у меня есть роман «Соня» и там говорится о вещах, которые ей дарили друзья. Есть там о Bolongaro Trevor, есть о Comme Des Garcons – платье-трансформер, которое невозможно носить. И это платье там обозначает определенные вещи, которые показывают ее стиль, образ ее жизни, как и то, что дарили ей эти вещи слегка поношенными – тоже много говорит о ней и жизни ее поколения, именно в такой комбинации. Очень красиво, изысканно, и не заморачивались, но в сумме — оторви и выбрось. Такая героиня и такие вещи. Я только теперь поняла, что я использовала бренды, лого как метафоры, только сейчас увидела это.
Я видела интересный арт-проект в Берлине. Он выглядел как некий музыкальный инструмент и состоял из простенького семплера, в котором ты выбираешь количество дорожек и можешь писать музыку. У тебя есть большой экран и там есть семплы. Так работает много программ для примитивной композиции, даже у меня есть на айфоне. Можно выставить каждую секунду ноту соль, каждые 0,5 секунды ноту ре и простенький бит – и у тебя вышла музыка. Вместо семплов – нот, аккордов, битов – инструмент предлагал логотипы. При выборе определенного логотипа коротко играла его брендовая мелодия. Можно было выставить на дорожках: Nokia — и две секунды играла мелодия Nokia, следующая дорожка MacDonalds, следующая World of Warcraft. Некоторые, кстати, удивительно хорошо сочетались — так из брендовых мелодий выходила новая, почти твоя собственная музыка. Слово или символ, то есть лого и контекст, спрятанный в нем, мы можем воспринимать как музыкальную фразу. И как определенный набор смыслов, причем уже не в арт-проекте, а в жизни, каждый день. Ты видишь, к примеру, надпись Nokia — и у тебя в голове включается и музыка, и весь комплекс информации и эмоций, связанных с этим словом, и вижуал из их самой запомнившейся тебе рекламы, и connecting people – которое кто-то же когда-то придумал и связал со словом Nokia. На самом деле это и есть форма существования логотипа — это не надпись на предмете, а сгусток впечатлений в нашем сознании, наш собственный опыт.
Текст: Зоя Звиняцковская
Куратор проекта: Даша Заривная
Фото: Виталий Ухов
Стиль: Евгений Примаченко
Ассистент стилиста: Любовь Лисичкина
Макияж: Тамрико Левченко
Прически: Анна Матвиенко
Организатор съемки: Марина Сандугей
На Наталии:
Футболка — Vova Vorotniov
Юбка — Chloé
Сандалии MSGM — Helen Marlen Mandarin
На Катерине:
Футболка №21 — Passage 15
Юбка P.AR.O.S.H. — Helen Marlen Mandarin
Кроссовки MSGM — Helen Marlen Mandarin
На Зое:
Футболка Être Cécile — Helen Marlen Mandarin
Юбка Poustovit — Helen Marlen Mandarin
Слиперы Opening Ceremony — Helen Marlen Mandarin
Все украшения на героинях — BVLGARI
Адреса магазинов:
BVLGARI — Пассаж, ул. Крещатик, 15
Chloé — Пассаж, ул.Крещатик, 15
Helen Marlen Mandarin — ТЦ «Мандарин Плаза», ул. Бассейная, 4
Passage 15 — Пассаж, ул.Крещатик, 15
Vova Vorotniov — http://vovavorotniov.tumblr.com/
