Показ весенней коллекции Louis Vuitton – событие грандиозное в масштабах всей корпорации LVMH: шоу стало анонсом открытия долгожданного музея LVMH, и именно его гости стали первыми, кто смог увидеть творение архитектора Франка Гери изнутри. Поскольку до официального запуска музея осталось чуть меньше месяца, официальные представители французского дома пригласили своих гостей в место, которого, по сути, еще не существует. Такая метафизичность ассонировала с темой показа – своей весенней коллекцией Николя Гескьер хотел доказать возможность путешествовать в любую, пусть даже саму отдаленную, часть нашей Вселенной, оставаясь при этом неподвижными.
Наверное, слишком часто Николя Гескьера сравнивали с Эди Слиманом и противопоставляли ему: подсознательно ли или нет, но креативный директор Louis Vuitton принял в своей коллекции решение, созвучное решению Слимана объединить несколько эпох в одной. И не всегда эта идея заканчивалась хорошо: некоторые выходы, которые были рассчитаны как симбиоз 60-х и 70-х, объединили не самые удачные стороны этих десятилетий. Или, в любом случае, выгляджели менее чистоплотно, нежели те выходы, в которых читался трибьют одной конкретной эпохе. Тем временем, свои основные приемы, полюбившиеся зрителям после первых двух показов, Гескьер сохранил: использование технологических материалов, сохраняющих форму удивительно долго, кожаные вставки и флористичные мотивы (порой, кстати, отсылающие к аутентичным узорам народов Восточной Европы). Но в канву общего рассказа они вплетались менее органично и менее духозахватывающе, чем в первой коллекции Гескьера для Louis Vuitton. Но, возможно, у этой коллекции была другая цель – как гласил официальный пресс-релиз, ею было создание пищи для размышления и инкубатора для креативных умов. Пищу для размышления нам действительно предоставили; и мы, оставляя себе пути для отступления, заметим, что Гескьер и Vuitton – аромат с долгим шлейфом, рассмаковать который удается не сразу. Поэтому не исключено, что вся гениальность его замысла догонит нас через неделю и огреет по голове молотом озарения.
