Спецпроект «Династии». Семья Терещенко. Часть I

ЧАСТЬ І

Договориться о встрече с новоизбранным градоначальником Глухова Мишелем Терещенко было достаточно легко. Сделав пару звонков, мы узнали, что именно сейчас Мишель приехал на неделю в Киев и сможет уделить нам пару часов для разговора.

Кресло мэра потомок семьи Терещенко занял 
в октябре 2015 года, получив перед этим, в марте, украинское гражданство и паспорт из рук президента. Как говорит сам Мишель: «Люди просили меня помочь им бороться с коррупцией, и я просто не мог отказаться от этого. Все жители были против того, чтобы Глухов становился буферной зоной, где будут трафики из России. Люди хотят жить красиво, интеллектуально и достойно. У нас есть все для успешной жизни, и наши западные друзья очень помогают нам в этом».

Впервые семья Терещенко посетила свою родину через 76 лет после событий в революционной России.

В 1994 году отцу Мишеля Пьеру Терещенко, известному ученому-химику, позвонил консул посольства Украины во Франции. Он сказал, что разыскивает сына министра Временного правительства Михаила Терещенко, и поинтересовался, не он ли это. Пьер Терещенко утвердительно ответил: «Да, это я».

Семью последнего Министра финансов и иностранных дел Российской империи посольство Украины во Франции разыскивало по поручению тогдашнего президента Украины Леонида Кравчука. В Киеве, столице нового независимого государства Европы, переименовывали улицу Репина, и руководство страны очень хотело видеть на этом мероприятии наследников тех, в честь кого теперь будет названа одна из киевских улиц.

Город, который увидел Мишель, приехав со своей семьей на переименование улицы Репина в Терещенковскую, был не так прекрасен, как он себе представлял.

– Я увидел советскую страну, и никогда не мог подумать, что буду здесь жить, – говорит Мишель. – В Киеве на то время было всего три ресторана. Мы не могли говорить на немецком, французском и даже на английском, мы не могли поймать такси. Мы даже не сразу смогли найти улицу, где жила наша семья, – люди не понимали, о чем мы их спрашиваем.

Этот визит удивил семью Терещенко. Они увидели город, в который их предки вложили столько сил и средств, обедневшим и униженным. Серые пейзажи осеннего Киева не добавляли ему величия, и о возвращении на родину еще не могло быть и речи.

В первый раз свой будущий родной город и бывшую столицу своих предков Мишель посетил в 2002 году. Об этой первой поездке в Глухов он вспоминает: «Там я понял, что должен начать помогать. Я видел город, в котором есть все для хорошей жизни. Но я не понимал, почему этот город живет так бедно, ведь он такой красивый, чистый»

Побывав в Глухове и пообщавшись с его жителями, мы почувствовали, о чем говорит Мишель, и поняли, почему его так тепло встретили на родине знаменитых предков.

Город Глухов известен всем как столица Гетманской Украины, в которой 6 ноября 1708 на главной площади – Майдане Советов – новым гетманом торжественно был избран Иван Скоропадский. С этого времени Глухов был резиденцией гетманов И. Скоропадского, Д. Апостола и К. Разумовского, а с 1722 года по 1782-й в городе располагалась первая и вторая Малороссийские коллегии. Об этих исторических фактах, как и об истории богатого города XIX века с его семьями дворян-меценатов и промышленников, о чьих состояниях до сегодняшнего дня ходят легенды, жители города хорошо знают.

При въезде в Глухов нас встретил монумент глуховским партизанам. Он – как отдельный остров в истории города, которую здесь помнят так же, как и историю семьи Терещенко.

Первым местом, которое нам предложили посетить, была водонапорная башня. Теперь ее используют как смотровую площадку. Это место, не часто посещаемое туристами, служит игровым сооружением для местных детей, которых мы и встретили. Две девочки очень удивились, услышав, что мы приехали из неблизкого Киева. В этот момент нельзя было не спросить о том, что они знают о своем мэре и его происхождении. Оказалось, что дети знают даже здания, которые были построены семьей Мишеля более века назад. Знают, но говорят об этом без лишнего пафоса, без украшения фраз «взрослыми» оборотами. В Глухове абсолютно по-другому относятся к семье прославленных промышленников Терещенко, они здесь как родные.

Следующим местом, куда мы отправились, было родовое имение семьи Терещенко, расположенное на улице Терещенко, дом 47 (практически киевский адрес), прямо напротив нашей водонапорной башни. Этот небольшой желтый дом был построен Артемием Терещенко в 1867 году. Сейчас в доме находится институт лубяных культур, где на первом этаже располагается маленький офис Мишеля и его компании Linen of Desna. За время отсутствия хозяев дом претерпел большие изменения, такие, что от прежнего интерьера сохранились только печи и легендарная кованая чугунная лестница. Скорее всего, эта лестница была единственной роскошной деталью интерьера, которую позволил себе Артемий Терещенко. Для него «общественные пользы» были важнее роскоши собственного жилья. Говорят, что когда-то к тогдашнему директору института зашли люди с обычным для начала девяностых предложением. Они попросили продать им лестницу, а взамен изготовить ее точную копию. Директор института ответил однозначно: «Таких лестниц больше не делают, и она останется на прежнем месте ждать своих хозяев». Лестница осталась как чугунное наследство жителей Глухова.

Нашей следующей остановкой был Трех- Анастасиевский кафедральный собор, фамильная усыпальница Терещенко, расположенная на противоположной улице, в конце парка, на месте, где раньше стоял дворец гетмана Павла Полуботка.

Этот белый храм в неовизантийском стиле архитектора А. Гунна напоминает Владимирский собор в Киеве. И это неслучайно, ведь после завершения строительства в Киеве все занятые в оформлении художники и архитекторы, кроме Васнецова, Врубеля и куратора Адриана Прахова, отправились в Глухов. Это монументальное сооружение с высокими вертикальными окнами и украшеное сверху пятью куполами. Иконостас Трех-Анастасиевского собора изготовлен из белого итальянского мрамора. В росписи стен собора участвовали братья Александр и Павел Сведомские, Василий Верещагин и Николай Пимоненко. А предалтарная перегородка из серого мрамора выполнена по чертежам Александра Мурашко. Именно сюда в Глухов из Киева в феврале 1903 года привезли тело Николы Терещенко. Он был последним из членов династии, кого глуховцы хоронили в Трех-Анастасиевском соборе. К сожалению, семье Терещенко не удалось перевезти тела всех своих усопших родственников в родовую усыпальницу до 1917 года, а после делать это было уже некому.

Наш проводник показывает нам икону семьи, которая была возвращена в собор одним из жителей Глухова, и рассказывает еще одну интересную историю. В начале сентября 1943 года во время бомбежки города одна из авиабомб попала в центральный купол Трех- Анастасиевского собора. Но поскольку его крыша дер- жалась на металлическом каркасе из гнутых швеллеров на заклепках, бомба взорвалась вверху, разметав листы позолоченной кровли, раскрыв и частично разрушив боковые купола. Благодаря этому внутри собор практически не пострадал, но остался без крыши.

Дальше мы спросили, можем ли увидеть семейную усыпальницу. Смотрительница собора обратилась к нашему проводнику: «Вы же помните, где там включается свет?», и вот мы спускаемся в нижнюю «теплую» церковь. Это помещение находится под центральным нефом и долгое время служило основным местом проведения богослужений для глуховцев. Восстановить купол у города денег не было. Мы идем по длинному нефу, украшенному по бокам пилонами в византийском стиле, до вполне современного резного алтаря. «Здесь мы их и нашли», – говорит наш экскурсовод и откидывает кусок ковролинового покрытия, показывая раздробленные мраморные плиты, которыми облицован пол. Это следы событий того смутного времени, когда после победы Октябрьской революции и отъезда семьи Терещенко из страны поднявшийся рабочий класс снова пришел «почтить память» великих сахарных меценатов. Рабочие вошли в оставлений прихожанами собор, спустились в нижний ярус храма и, подойдя к месту погребения, начали бить тяжелой кувалдой по мраморным плитам пола. Достав расколовшиеся плиты, под которыми в песке нашли зарытые надгробные плиты с именами упокоившихся в этих могилах, мародеры от большевистского движения поняли – они у цели. Наверное, такие люди были уверены в том, что, как и членов августейшей фамилии, промышленников хоронили вместе с их богатствами, не скупясь на драгоценные металлы и камни, украшая саркофаги. Увы, добравшись до Николы через окошко в крышке гроба, большевистские «искатели» были одинаково разочарованы и удивлены, увидев не только деревянный крест и ничем не украшенный мундир тайного статского советника, но и нетленное тело мецената. То же самое увидела и группа археологов во главе с Юрием Коваленко в 2003 году, отыскав захоронение.

Мишель Терещенко в нашей беседе вспоминал об этом событии так: «Это было в сентябре 2003 года. Я тогда прилетел в Украину, и мне позвонили из Глухова, сообщив, что раскопки в нашей фамильной усыпальнице принесли результаты. Я бросил все дела и спешно туда выехал. В подземном склепе стоял саркофаг. Приоткрыв крышку, увидел моего предка Николу. Его тело, несмотря на то, что прошло 100 лет, было нетронуто тлением. В тот момент мне совсем не было страшно, а прапрадед словно улыбался мне».

Позже наш экскурсовод по Глухову, преподаватель педагогического университета Виктор Заика, рассказал, что для более уединенного посещения фамильной усыпальницы семья Терещенко оборудовала подземный ход от родовой усадьбы до Трех-Анастасиевского собора, а вот проложили этот туннель через парк, на месте которого раньше стоял дом гетмана Полуботка. Так и ходила семья Терещенко бывшими подвалами Полуботка. Было ли что-то в этих подвалах оставлено гетманом, никому, кроме семьи промышленников, неизвестно.

Следующим пунктом нашего путешествия по Глухову стал «Национальный педагогический университет». «Сейчас в Глухове есть две резиденции моей семьи. Первая – это наш фамильный дом, где родились все члены моей семьи до революции, его построил Артемий Терещенко в 1855 году. Сейчас это Институт лубяных культур», – рассказывает Мишель. «В 1872 году Никола Артемьевич, это его сын, уходя с должности мэра Глухова, строил для себя роскошный дворец, состоящий из двух корпусов. Когда он закончил строительство, все думали, что он будет там жить. Но Николай Артемьевич долгое время говорил, что Глухову нужен университет, и он обещает его построить, а после выхода в отставку пришло время исполнять обещанное. Было решено передать здание под размещение в нем университета. И сейчас он до сих пор существует как Национальный педагогический университет», – продолжил свой рассказ Мишель.

Когда мы подъехали к зданию университета, нам действительно показалось, что это, должно быть, дворец.

Красное двухэтажное здание с большими полуциркульными окнами выполнено в стиле классицизма. Вокруг него разбили парк, где на газонах сидят, повторяя конспекты, студенты. На фасаде расположились мемориальные доски известных выпускников и преподавателей. Среди фамилий – Довженко, Нарбут, Шапорин и многие другие. У входа нас предупреждают, что смотреть нам будет особенно нечего, – интерьеры не сохранили, но есть одна деталь, которую стоит увидеть. Мы входим в здание, которое в прошлом было мужской гимназией, и поворачиваем в левое крыло. Там нас ожидает еще одна кованая чугунная лестница семьи Терещенко. Она – практически копия той, которую отец Николы Терещенко заказал в свой дом, ставший в наше время Институтом лубяных культур. Кованые лестницы в Глухове – это своеобразный памятный знак, напоминающий о тех, кто строил этот город.

Когда мы спросили у нашего экскурсовода, что мы обязательно должно написать о семье Терещенко, он ответил: «Главное, что должны знать люди об истории этой семьи, это то, что все добро, которое Терещенко делали для людей, городов и для страны, в которой жили, им всегда помогали делать другие люди. Это были такие же, как и они сами, семьи промышленников, дворянские фамилии и интеллигенция. Все те, кто окружал семью Терещенко, никогда не оставались равнодушными и всегда были готовы помочь».

От Мишеля мы узнали, чем город живет в наши дни. Оказалось, что еще в советское время сотрудники Института лубяных культур вывели вид конопли, не содержащий наркотического вещества, и это открытие должно было стать значимым на пути к дальнейшему успеху, но все плантации конопли после распада Советского Союза остались в Беларуси и России, а институт в Глухове – без работы и финансирования. Мишелю удалость продать патент на культивирование ненаркотического вида конопли, тем самым обеспечив Институт лубяных культур внушительным роялти, что позволило продолжить работу ученых. К слову, в свое время в Институте лубяных культур работал знаменитый украинский ботаник и генетик Николай Гришко, который впоследствии стал автором ботанического сада Академии наук в Киеве, названного его именем.

Сейчас в Глухове грядет эпоха промышленного возрождения. Все, что было так легко потеряно или забыто, начинает заново работать, у земли появляются настоящие хозяева, которые хотят на ней работать, а у города – инвесторы, готовые его развивать.

«Однажды я в очередной раз зашел к моему другу и учителю Павлу Голобородько, и у меня открылись глаза. Ведь если бывший особняк моей семьи в Глухове стал в советское время Институтом лубяных культур, значит, на это были причины. Даже Советы иногда делали что-то хорошее. Я навел справки, земля подходила, климат в общем благоприятный. Решено: я посею лен, самую прихотливую и аристократическую из культур, к сожалению, почти исчезнувшую в Украине», – из книги Мишеля Терещенко «В поисках клада семьи Терещенко».

Такая сильная вера в украинскую землю и ее народ, скорее всего, передавалась членам семьи Терещенко как особый ген. Ген, который помогал прославлять не только фамилию, но и страну, в которой жили одни из самых богатых промышленников начала XX века.

Дед Мишеля Терещенко, Михаил Иванович Терещенко, министр Временного правительства Керенского, однозначно верил своему народу. Наследник одного из самых больших состояний в мире, чтобы почувствовать размер наследства, доставшегося после скоропостижной кончины деда Николы, а затем и отца Ивана Николаевича Терещенко, отмечал свое совершеннолетие в казино Монте-Карло, в первый раз играя на свои деньги. Под утро молодой Михаил Терещенко смог насладиться победой. С тех пор существует легенда о черном покрывале, которым накрыли один из карточных столов в лучшем игорном доме Монако, ставший свидетелем выигрыша, который чуть не разорил казино. Средства и воля к победе этого молодого украинца , игравшего в ту ночь в казино Монте-Карло, казались неисчерпаемыми. В том же году в Париже молодой промышленник Михаил Терещенко встретил свою первую любовь Маргариту Ноэ.

Впоследствии против этого брака выступила мать Михаила, посчитав недопустимым этот союз своего сына с парижанкой. Но представители семьи Терещенко от поставленных целей не отказываются, как не отказался однажды и отец Михаила.

Иван Терещенко, приехав в Александровский парк, летнее имение своего будущего тестя, генерал-лейтенанта Михаила Саранчева, просит руки своей возлюбленной. Полагая, что решение молодой пары соединиться узами брака поспешное, генерал-лейтенант сказал отцу Михаила: «Молодой человек, то, что вы носите фамилию Терещенко, еще не означает, что вы можете незамедлительно получить все, что является для вас желанным или кажется вам таковым. Если ваши чувства к моей дочери останутся такими же сильными, то, когда улицы Волфино побелеют вновь, я отдам вам ее руку, но не ранее».

На следующее утро, открыв окна своей спальни, генерал-лейтенант увидел, что дорога, ведущая из деревни, вся побелела, но не от снега, а от сахара. Вскоре отец и мать Михаила поженились. Этот поступок Ивана Терещенко не только ускорил долгожданную свадьбу, но и навсегда закрыл для него возможность участвовать в развитии сахарной империи Терещенко, так как, по мнению Николы Артемьевича, подобное использование сахара, такого важного продукта для человека, недопустимо.

По стопам отца пошел и сын Михаил. И хотя он не решился усыпать улицы сахаром для своей Маргариты, но в доказательство своей любви Михаил преподнес ей самое дорогое ювелирное украшение, которое только можно было создать в то время. 

«Летом 1913 года я направлялся к своей яхте, ожидавшей меня в Северном море, и по пути остановился в Антверпене. Я сообщил многочисленным перекупщикам, имевшим конторы в этом городе, что разыскиваю самый красивый камень, какой только можно приобрести. Сразу такого не нашлось. Но на обратном пути мне предложили восхитительный алмаз, поистине уникальный, красивейший и редчайший из всех, что мне довелось видеть до того дня. Я приобрел его для Маргариты, невзирая на баснословную цену, которую запросили за этот еще не ограненный алмаз в сто пятьдесят каратов, тайно привезенный из Индии специально для меня. После огранки у Картье синий алмаз «Терещенко» весил 42,92 карата. У него была идеальная форма огранки – «Груша». Чтобы еще больше подчеркнуть ценность этого камня, я попросил ювелира с Вандомской площади в Париже сделать его центральным элементом колье, где гармонично сочетались сорок шесть «дурманящих воображение» бриллиантов весом от 0,13 до 2,88 каратов с огранкой всевозможных форм – «Маркиз», круглой, «Груша», «Сердце» и различных цветов – светло-желтого, лимонного, морской волны, персидского зеленого, золотисто-желтого, серого, голубого, лилового, розового, ярко-оранжевого или ярко-желтого... Это колье останется одним из самых крупных заказов за всю историю дома Картье... и будет выражать высоту моих чувств к Маргарите и ребенку, который вскоре должен был появиться на свет», – из книги Мишеля Терещенко «Первый олигарх».

Тогда Михаил Иванович Терещенко не представлял, что этот дорогой подарок, преподнесенный Маргарите в доказательство его любви, спасет ему жизнь.

Продолжение следует...