Как только речь заходит о музыке, я перестаю сомневаться, нервничать или переживать. У меня нет проблем с тем, чтобы написать текст. Хотя он дается всегда тяжелее, потому что люди всегда буквально воспринимают то, что ты говоришь.
Самое страшное − это когда человек не умеет получать удовольствие здесь и сейчас.
Я очень жизнерадостный человек, который находит счастье в разных мелочах. Например, я очень люблю свою старую машину, с которой постоянно вожусь. Выискиваю какие-то старые запчасти и людей, которые помогут починить её.
Самое классное − это когда настроение у песни такое, что сложно сделать кавер, потому что она является частью мировоззрения артиста. Когда ты берешься перепевать, например Боба Дилана, ты не поймешь половины того, о чем он говорит.
Песни из первого альбома я писал от начала и до конца в один момент, вся лирика была написана от первого до последнего слова за один раз. Это произошло потому, что в первом альбоме я не критиковал свое творчество и ни с кем не соревновался. Мне хотелось очиститься от эмоций, которые меня преследовали.
В плане музыки на меня повлиял только Боб Дилан. Не так много артистов, которые за всю жизнь не делали ни с кем совместных песен. Остальные музыканты больше приспособленцы. Например, великая группа The Rolling Stones. Эти ребята очень четко понимали, что такое тренд. И если Дилан убегал от него, то они всегда знали, что и как нужно поменять, чтобы соответствовать эпохе.
Люди пропускают философию в песнях, она их не интересует. А вот твои эмоции – другое дело. Именно поэтому хитами редко становятся песни не о любви.
Мне бы очень хотелось сохранить некое детство в себе и совершать больше непредсказуемых поступков. Просто оставаться живым.
В 60-70-х музыка была куда более легкомысленной и простой с точки зрения эмоций. А ближе к 90-м нужны были максимально жесткие, яркие и эмоциональные песни. Та же Nirvana – тех времен, когда человека просто рвет на части.
Я не даю оценки своим старым песням – я ими горжусь. Все мои записи можно послушать в любое время и совершенно не чувствовать времени их написания.
Сейчас в моей жизни наступает такой момент, когда я понимаю, что больше не могу говорить фразу: «Я никому ничего не должен», потому что это не так.
Я восхищаюсь людьми, которые обладают качествами, которые мне не присущи. Например, мой отец − очень мудрый и эрудированный человек. Он знает всё обо всем. Я же наоборот – больше человек души. Когда я сталкиваюсь с людьми, похожими на Google, очень удивляюсь.
Мне не случалось из-за музыки плакать. Это связано с тем, что я не особо грустный человек. Плакать в принципе не по-мужски.
Я не люблю что-то менять. Зачем? Все так, как оно должно быть.
Мой первый поцелуй был с девушкой, которая была значительно старше, чем я. Мне было 8 лет, а ей – 17 или 15. Ей захотелось меня поцеловать − и она это сделала. Я не совсем понял, что произошло, но мне безумно понравилось.
Чтобы артисты в Украине перешли на новый этап, люди должны понимать, что музыка — не в саунде, не в музыкальных инструментах и не в качественности, а в душе.
Фактически всем артистам, которых я знаю, страшно показывать, кто они на самом деле. Им это не нравится, они боятся быть уязвимыми.
Мне бы хотелось, чтобы появлялось больше музыки, которая основана на том, что тебе нечего терять.
Меня удивляет ненависть. Абсолютно разные люди чувствуют конкуренцию друг с другом. В шоу-бизнесе не радуются не чужим победам.
Когда-то мы с Иваном Дорном обсуждали вопрос, связанный с тем, почему я пишу музыку другим артистам. Я сказал, что сам в украинском шоу-бизнесе ничего изменить не смогу, поэтому мне хочется, чтобы меня окружали артисты, которые занимаются совершенно разным в музыке. На что мне Дорн ответил: «Сильные и так пробьются, а слабых нет смысла тянуть, потому что, если ты их бросишь, они пропадут». Но сейчас Ваня открывает свой лейбл, и мне безумно интересно понять, какую цель он преследует.
Всегда готов ответить искренне на любой вопрос, даже самый неприятный для меня. Но чаще всего это выглядит так, как будто я хочу поделиться чем-то, что людям неинтересно.
Любовь для меня − это уважение, страсть и терпение. Когда эти качества соединяются и хаотически меняются, то я называю это любовью. Все остальные чувства я могу конкретно объяснить, описать и понять.
Я не из тех людей, которые о чем-то сожалеют, но я мечтатель. Думаю о том, как могло бы быть, если бы я поступил по-другому.
Любимая книга на моей маленькой книжной полке − это биография Феликса Юсупова. Меня поражает то, что я могу перенестись в то время, когда жил этот человек и ощутить, что мы находимся в течении большого количества жизней.
Я и литература − это что-то очень своеобразное.
Мне нужно вдохновение даже для того, чтобы посуду помыть. Я куплю какое-то средство для мытья, которое буду долго выбирать, и оно будет прикольное, и только тогда я с удовольствием пойду помою посуду − с размышлением о том, каким кайфовым средством я мою посуду. Вот так я устроен − во всем.
Я помню те времена, когда все сидели ночами и писали друг другу SMS. В этом было гораздо больше творчества: тебе нужно было не каким-то селфиком зацепить девушку, а конкретным диалогом.
Я не буду воспитывать своих детей в формате того, как правильно, а как неправильно. Я буду давать им возможность выбора.
Какую музыку я буду ставить своим детям? Как сказал мне когда-то Дорн: «Я проклинаю тот день, когда ко мне пришла моя дочка и сказала: «Кружит голову до упаду». И тогда он понял, что бесполезно ставить какую-то классную музыку своей дочке, потому что кружит голову до упаду.
Я очень четко и конкретно заявляю о том, в чем я уверен в долгом промежутке. И отмораживаюсь от того, в чем я не уверен. Вполне нормальная мужская черта.
Текст: Настя Калита
Фотограф: Сергей Васильев
