Залитая светом комната на 20-м этаже многоэтажки с идеальным порядком и огромной библиотекой — так выглядит студия участника экс-дуэта Interesni Kazki Владимира Манжоса. Его муралы со сложными фантасмагоричными сюжетами знают по всему миру: росписи на знаменитой Wynwood Walls в Майами, персональные выставки в миланском галерее современного искусства Антонио Коломбо, нью-йоркской галерее Джонатана Ливайна и испанской Kreisler Gallery.
Сейчас художник работает над новым для себя направлением — скульптурой — и проводит минимум по 8 часов в день, оттачивая до идеала глиняные слепки. Как будет выглядеть новый эксперимент и будет ли он перекликаться с черно-белой графикой муралов, мы решили узнать у самого Владимира.
В одном из твоих интервью я читала, что ты начал рисовать в 1999 году. Ты помнишь свою первую работу — когда ты понял, что хочешь быть художником?
Я всегда знал, что буду художником. С самого раннего детства я рисовал и лепил. Мой дед тогда любил повторять, что я буду скульптором. Свою первую полноценную работу на стене на улице, если речь об этом, я нарисовал на каком-то граффити-фестивале в 2000-м в Одессе. А в 1999-м я впервые взял в руки баллончик и пшикал им на улице — тогда волна граффити дошла до Украины.
После распада вашего с Алексеем дуэта изменились ли темы твоих муралов, сюжеты?
Изменились. Но изменения не настолько глобальны, чтобы это было заметно постороннему наблюдателю. Для тех же, кто следил за нашим творчеством, различия были очевидны и раньше. В плане стилистики и техники изменения более заметные: я начал делать ч/б муралы, например.
Помимо коммерческих заказов, каждый год ты летишь отдыхать в Индию и создаешь муралы там?
Да, почти каждый год. Локальные элементы появляются всегда и везде, где я рисую, ведь локальная культура очень вдохновляет. Практически всегда локация и локальные культурные особенности диктуют содержание. Это является для меня уникальной возможностью, и каждый раз я получаю уникальный опыт. Изучить, погрузиться, прочувствовать дух места. В некотором смысле — погрузиться в локальный эгрегор, раствориться в нём, пропустить через себя.
Конкретно в Индии я договаривался о стенах с владельцами. Материалы покупаю на месте, с собой привожу только набор кистей. Индия — специфическая азиатская страна. Шумные улицы, хаотичное движение, палящее солнце, назойливые люди — иногда от этого всего хочется спрятаться. Поэтому после 2-3 стен в людных, шумных местах я начал работать на более тихих и спокойных локациях.
На твой взгляд, муралы еще актуальны как вид искусства или они превратились в декоративный элемент городского экстерьера?
Контемпорари-мурал-арт, как мне кажется, утратил свою актуальность в тот момент, когда стал мейнстримом. Сейчас процентов 10-15 всего происходящего на мировой мурал-арт-сцене всё ещё вызывает у меня интерес, остальное — ничего, кроме скуки. Это стало товаром или маркетинговым ходом для поддержания и стимулирования спроса.
Есть ли в Украине новое поколение художников, которые делают муралы?
Их немного, но они есть. Мне нравится творчество двух братьев — Feros и Dilk (Грех Сергій і Грех Віталій). Их работы оригинальные и интересные, даже для перенасыщенного артом Запада.
Из художников, которые работают с другими медиа, — Vova Vorotniov, Bohdan Burenko, Artem Proot, Лёша Кондаков, Olexa Mann, We Bad, Саша Гребенюк, Рома Минин, Юлия Беляева, иногда APL, Юрий Болса… Из старшего поколения — Саша Ройтбурд, ранняя Влада Ралко, керамика Нелли Иcуповой.
В твоем случае каждый рисунок — это искусство. Расскажи, как происходит процесс продажи? Сколько копий рисунка ты обычно делаешь?
Все мои рисунки — это оригинальные работы. Оригинал всегда в одном экземпляре. Тиражированная графика — другое дело. Это авторская тиражированная печатная графика. Обычно я делаю 2 тиража с одним изображением: ч/б и цвет. Черно-белых от 20 до 60 копий, цвет — от 15 до 20. Цветной тираж я раскрашиваю вручную, что придаёт ему большей ценности. Работал с шелкографией, литографией, офортом. Продажи обычно происходят через галереи, с которыми я работаю, а также у меня на сайте и в соцсетях.
В студии ты показывал нам свою книгу, над которой сейчас работаешь. Расскажи подробнее, что туда войдет и когда планируется выход?
Я большой любитель и коллекционер арт-буков. Очень давно мечтаю издать свою книгу. И вот в мае этого года выйдет моя первая Phantasmagoria. В планах также вторая и третья книги. Первая книга будет посвящена моему ч/б творчеству: рисунки, ч/б муралы, холсты.
Сейчас ты занят совершенно новым для себя направлением — скульптурой?
Я начинал с традиционных для керамики форм — с кувшинов. Затем стал добавлять к ним скульптурные формы, сохраняя их функциональность. Так, шаг за шагом, изучая материалы, их свойства и особенности, экспериментируя с формами и материалами, я прокачиваю скилы и постепенно создаю всё более сложные формы. Сейчас мне хочется плавно уходить от функциональных штук и переходить к чистой скульптуре.
Параллельно с основной линией керамики я также работаю над серией тарелок. Это долгосрочный проект, требующий очень много времени, внимания и сил, участия других мастеров керамики. Тарелки изготовлены на гончарном круге, декорированы слепленными вручную орнаментами, расписаны кобальтом и золотом. Это будет серия из 26 штук.
Росписи — сюрреалистичные композиции, обозначающие буквы английского алфавита. Эта идея у меня появилась в начале 2017 года. Я тогда готовился к проекту в Версале. Вдохновившись серией гравюр — букв алфавита братьев Джона Теодора де Бри (1560-1623) и Джона Израеля де Бри (сыновей известного гравёра, художника и издателя Теодора де Бри) для книги Emblemata Saecularia (изд. 1592 г.), я со своим другом, греческим художником Fikos'ом, сделал надпись (леттеринг) Versailles по заказу мэра города.
В будущем хотелось бы тиражировать и, соответственно, сделать мою керамику доступной для широких масс.
Сколько времени занимает работа над новым объектом?
Если есть идея, то процесс лепки у меня происходит очень быстро — от 1 до 3 часов, в зависимости от сложности и размера изделия. Затем на следующий день — следующий этап: выбрать глину изнутри при помощи специального инструмента - стека, если надо, обточить и доработать детали, добавить дополнительные элементы.
Затем 4-7 дней ожидания, пока изделие хорошо просохнет и в нём не останется влаги, после чего — обжиг. На обжиг уходит до 12 часов. Далее — подглазурная роспись, как с моими тарелками, после чего — нанесение глазури и снова обжиг. После этого изделие может быть готовым, но в случае с тарелками — нанесение золота и затем ещё один обжиг. В общем на производство одной тарелки у меня уходит минимум 10 дней.
Как избавиться от перфекционизма? Когда ты понимаешь, что все, стоп, работа готова.
Раньше у меня были с этим проблемы. Я не мог остановиться вовремя и часто делал работы перенасыщенными, добавлял лишние детали, которые потом закрашивал. В общем, в моей работе было больше хаоса, чем порядка. С 2017 года в моей жизни кое-что изменилось, и это очень сильно отразилось на моей работе. Теперь я знаю, где находится грань между моим перфекционизмом и восприятием зрителя. Я чувствую, где надо остановиться и когда не нужно углубляться в детали, которые уже никто не увидит.
Что изменилось?
Начал практиковать Трансцендентальную Медитацию Махариши. В этом меня убедил Дэвид Линч, у которого я брал интервью в 2017-м году, во время его визита в Украину.
Я очень люблю фильмы Линча, а во время подготовки интервью узнал что он еще и художник. Я не успел спросить его про легендарную и самую старую литографскую мастерскую Idem в Париже, в которой он часто работает. Через несколько дней, после беседы с Дэвидом я улетел в Париж и так получилось, что я попал в эту мастерскую, познакомился с ее владельцем и он мне предложил поработать. Я напечатал там тираж литографий.
Где бы ты мечтал увидеть свои работы?
Я работал с такими галереями: Opera Gallery NY, Allouche Gallery NY, Jonathan Levine Gallery NY, Kreisler Gallery Madrid, Antonio Colombo Arte Contemporanea Milan, Varsi Galleria Rome, Fondation Maeght… Для начала было бы неплохо увидеть свои работы в коллекции хоть какого-то приличного музея. (Смеется.)
Возможно, они уже есть там, но я об этом не знаю, ведь все галереи и арт-дилеры, с которыми я работал, держат в секрете, кому ушли мои картины. Вот недавно я совершенно случайно узнал о том, что моя работа есть в коллекции одного частного музея — Colleccion Solo. Приятно было увидеть себя рядом с такими авторитетами, как Neo Rauch, Kaws, Ron English, Danny Fox. Также я иногда работаю над серией гравюр для Fondation Maeght.
Вопрос по Прусту: что тебя вдохновляет на данный момент?
Сейчас я не ищу где-то вдохновения, чтобы делать свою работу. Сейчас моя работа вдохновляет меня как никогда, я просто в нереальном восторге от того, что я делаю, и от того, что ещё собираюсь сделать. (Улыбается.)
Если бы тебе предложили сменить профессию художника, какую бы ты выбрал?
Я бы очень хотел попробовать создавать музыку.
