Муралами жителей Киева вряд ли удивить – тематические граффити на фасадах домов начали появляться несколько лет назад и уже стали частью городской культуры. Обычно зритель оценивает рисунок с субъективной точки зрения (по принципу нравится/не нравится), не задумываясь над тем, кто стоит за его созданием.
Мы расскажем вам про новинку – красочный "конфетный" мурал, который создала нью-йоркская художница Lady Pink, получившая прозвище на родине "первая леди граффити". Свою карьеру латиноамериканка Сандра Фабара начала в 15 лет с расписывания поездов подземки. В 1983 году она снялась в главной роли в фильме "Дикий стиль" и сотрудничала с Дженни Холзер в создании серии плакатов. Сандра сотрудничала с Жан-Мишелем Баскиа (ходила по холсту босиком для одной из его работ) и общалась с Энди Уорхолом. Сейчас ее работы находятся в коллекциях Музея американского искусства Уитни, Метрополитен-музее, Музее Бруклина в Нью-Йорке, а также Гронингенском музее в Нидерландах.
С Леди Пинк мы встретились на ее рабочем месте, чтобы расспросить об идее киевского мурала, о феминизме среди граффити-артистов и почему искусство – это в первую очередь бизнес.
Когда вы впервые поняли, что хотите стать художником, и почему вы выбрали граффити среди других направлений?
Мне было 15. Я начала заниматься граффити, потому что это было популярно, круто и весело. Речь не шла о художественной ценности, для меня это просто было приключением.
Помните первые граффити, что это было?
Это был леттеринг. Я искала свой собственный стиль и постоянно практиковалась, писала на стенах слово PINK – в то время мы писали имена, не слоганы. Продвигаться дальше я начала благодаря сотрудничеству с галереями.
Вы были одной из первых женщин, вошедших в закрытый мужской клуб граффитчиков. Поэтому вы выбираете тему о правах женщин как главную для своих работ?
Я не первая женщина в граффити, я начала только в 1979 году. В начале 70-х многие женщины создавали свои граффити, но это длилось недолго. Когда я начала этим заниматься, было, наверное, 10 тысяч парней-граффитчиков и я, одна девушка. Парни часто мне помогали, и мне нравилось рисовать, поэтому разобраться, что к чему в этом их "мире", было легко. Возможно, сексизм и останавливал, но меня приняли и поддержали.
Считаете ли вы, что эта тема актуальна и сегодня?
С 1979 года мало что изменилось. Перемены в обществе происходят очень медленно. Кроме того, темнокожие девушки, латиноамериканки и азиатки по-прежнему не имеют равных возможностей с белокожими девушками. За любую работу я получаю меньше денег, чем мой муж – блондин с голубыми глазами, поэтому все финансовые переговоры ведет он. Нам приходится играть в эту игру, потому что это Америка.
Что, по вашему мнению, нужно сделать, чтобы отношение к женщинам изменилось?
Мы можем вдохновлять и менять мир своей работой. Некоторые женщины, которые видели мои работы, рассказывают мне, что они их вдохновляют. Рисунки побуждают их чувствовать себя сильными, равными с мужчинами. Я могу быть примером для молодежи, показать им, что они могут так же.
Помните свою первую персональную выставку?
Конечно, мне тогда исполнился 21 год. Я выставлялась в Moore College of Art and Design в Филадельфии. Я не была их студенткой, но меня пригласили туда сделать выставку. На открытии выступали брейк-дансеры, это было здорово! И директор колледжа сказал: “Почему бы тебе не учиться в моем колледже?” И я ответила: “А почему бы вам не заплатить за мое обучение?” – потому что это очень дорогостоящее учебное заведение в Америке. И он сделал это – выделил мне сумму на первый год обучения. Но учиться там мне не понравилось. Там было все то же самое, что и в старшей школе, а школу я уже окончила и искала что-то новое для себя. И пока все учились, я в основном путешествовала и устраивала выставки в галереях. Жизнь ведь одна! Я чувствовала себя старше других студенток и что мне не место среди них. Я оставалась в классе, только чтобы рисовать для Музея Уитни.
Используете ли вы национальные мотивы Эквадора в своей работе?
Нет. Я не идентифицирую себя со своей страной. Я покинула ее совсем юной. Люблю яркие цвета. Пожалуй, это все, что можно отнести к национальным корням в моих работах.
Как вам понравилось представление Бэнкси на Sotheby's?
Я не видела, как там что происходило, но все рассказывали мне об этом. Это очень яркое заявление! Я не знаю Бэнкси, никто не знает. Но, думаю, это не один человек. И я чувствую женскую руку в этом. Это должен быть кто-то очень чувствительный. (Смеется.)
Популярный вопрос для художника: кто и что вас вдохновляет?
Правда популярный. Все хотят знать, что и как ты делаешь и откуда это приходит. Скажу так: вдохновение приходит буквально от всего вокруг и от каждого встреченного человека. Влияет все, что видишь, чего касаешься, что чувствуешь: ТВ, фильмы, музыка, видеоигры и даже мультфильмы, которые я видела еще в детстве, – все попадает в мои работы.
Знаете ли вы украинских художников граффити? Кто ваш любимый граффитчик из мировых имен?
Это забавно! (Смеется.) Я начала делать граффити 40, даже 45 лет назад. Я не была чьей-то фанаткой и не отслеживала кого-то специально. Мой муж знает всю историю развития направления. Он собирает коллекцию фотографий, знает все работы – от вандализма до шедевров. Это его работа. И это он говорит мне о том, что мне нужно знать. Кого из украинских граффити-мастеров я знаю? Знаю одного парня, его зовут Ник – пожалуй, и все, но я уверена, здесь есть много классных художников.
Почему вы выбрали этот рисунок для своего мурала в Украине?
Эта работа – коммерческий заказ, и это обусловило ее суть. Перед нами поставили задачу, и макет был утвержден заранее. Главная идея – сладости и яркие цвета, то, что заставит при виде мурала людей радоваться.
