Tom Ford
Начав рассказывать историю, Том Форд не остановится, пока не доведет ее до логического конца. Помните короткие платья в алых пайетках, рассчитанные на самых преданных поклонниц дизайнера, которые он украсил надписями Ford и номерами? Их эволюционировавшая форма присутствует и в весенне-летней коллекции дизайнера, только на этот раз они выполены в золотом цвете и отдают глэм-роком почище пластинок Aerosmith. Тем не менее, сам Том Форд утверждает, что вдохновение он черпал из поздних девяностых годов прошлого века – подобный прием характерен для его работ периода Gucci, даром что сейчас он приобрел более бунтарский характер. С каждым новым выходом наблюдалась тенденция: все меньше «рок», все больше «глэм», и поэтому момента, когда плотные зеленые водолазки – пусть даже в пайетках – уступили платью с глубоким декольте и богатым декором из крупных страз непосредственно на груди, мы ждали чуть ли не с самого начала. Заключительным выходом стал брючный костюм из прозрачного топа и перфорированных обтягивающих брюк, дополненный длинным подолом, и, видимо, чтобы сгладить накал, сам Том Форд вышел на поклон в техасском смокинге – рубашке из денима и джинсах.
Thomas Tait
На Томаса Тейта в этом сезоне, без преувеличения, были устремлены все взгляды: лауреат престижной премии от LVMH должен был продемонстрировать результаты своей работы и показать, что не зря все-таки могущественная корпорация, возглавляемая семьей Арно, назвала его самым многообещающим новичком. Возможно, именно поддавшись такому напряжению и желая немного снять его, дизайнер решил открыть показ шуткой – в пресс-релизе к коллекции было указано «Иногда мерзнет только одна рука». Сдержанно улыбнувшись, гости показа с первым же выходом нашли ответ на незаданный вопрос – о чем же говорит Томас? Абсолютное большинство луков отличалось ассиметрией: обнаженными так или иначе оставалась либо одна из рук полностью, либо, например, ключица. Вдохновением послужили работы визуального художника Джорджа Русса, а страх Томаса перед коммерческой стороной моды не оправдался: высокопоставленные менторы помогли ему создать коллекцию настолько же продаваемую, насколько и совершенную с точки зрения мастерства. По словам самого дизайнера, со всей перфорацией, разрезами, драпировками и вязаными элементами, даже примерка казалась чем-то вроде приключения – но потенциальна возможность поучаствовать кажется привлекательной.
Burberry
Впечатляющее большинство британцев одинаково горды обширными равнинами, полями и лугами своей родины – вчера мы наблюдали коллекцию Mulberry, где смыслообразующая роль досталась соцветиям белоснежных и синих цветов, а сегодня предлагаем полюбоваться работой Кристофера Бейли, названной «TheBirdsandtheBees». Романтичные юные барышни, радостно бегающие по лугам и равнинам в разноцветных кроссовках и сандалях – героини этого сезона, а их нехитрые забавы вроде плетения венков и завязывания травинок на запястьх – основные источники вдохновения. Первые двадцать выходов явно принадлежали перу Бейли-дизайнера: крупные пайетки, которыми он декорировал юбки-карандаши, стали живым памятником полету дизайнерской мысли. А вот затем последовала часть коллекции, пошитая под присмотром Бейли-генерального директора: с четким, ярко выраженным selling point, где акценты были сделаны на тренчи и джинсовые курки, подпоясанные бантами из органзы. И тем не менее, Кристофер все же был и остается отпетым романтиком, и корпорациям не выбить из него этой лиричности: прозрачные ткани, оборки, пастельные цвета и огромные, забавные пчелы в качестве принтов раскрывают перед нами другую часть характера дизайнера, о которой писатель Эрленд Лу сказал бы «Наивно. Супер».
Mary Katrantzou
Мари Катранзу решилась отойти от сложносочиненных диджитал-принтов, которые создали ей имя. В этом сезоне дизайнера вдохновляют текстуры, и текстуры невероятной сложности. Во время работы над коллекцией Катранзу думала о креационизме, о том, как создавалась Земля, как формировались континенты, о том, как величественны медлительные передвижении тектонических плит и о том, какой путь проделала эволюция за все время существования нашей планеты. Пол подиума был декорирован под мелкие обломки пород, мелкие угольно-черные камни, а саундтреком была выбрана мягкая композиция скандинавов Sigur Rós – все это дополняло общий портрет повзрослевшей Мари Катранзу. Палитра – приглушенные цвета песка и океана, оттенки невиданных растений, тюль дизайнер вышила и украсила принтами в видекожи змеи, хлопок модифицировала таким образом, чтобы он напоминал обломки скал – размышления Катранзу на тему миросотворения впечатляют разнообразием трактовки и многосторонностью подхода. Впору изумляться тому, как изящно Мари движется от темы к теме из сезона в сезон, продолжая, при этом, придерживаться какого-то трудноопределимого, но узнаваемого курса.
Christopher Kane
Кристофер Кейн претендует на то, чтобы его коллекция стала самой трогательной в этом сезоне: британец создавал ее в качестве трибьюта Луизе Уилсон, своему преподавателю из Central Saint Martins, которая умерла в этом году. Вернувшись к истокам своей работы, Кейн вспомнил первую коллекцию, посвященную искусству бондажа: тогда главной деталью стали веревки, и они же появились на платьях и бомберах и в его последней, весенней коллекции. Однако тут они несут уже символическую нагрузку, связывая прошлое Кейна с его настоящим и демонстрируя прочную связь дизайнера с его ментором. Эта работа Кристофера несет мораль, похожую на ту, что мы извлекли из первой коллекции Николя Гескьера для Louis Vuitton: коллекция не обязательно должна быть лучшей в карьере, чтобы быть именно той, которая сейчас нужна и публике, и самому дизайнеру. Именно такого Кейна мы и хотели увидеть – не скрывшегося за россыпью полупрозрачной органзы, как в прошлых сезонах, а ранимого, трепетного и чуть ли не интимного. Кстати, органзу он оставить не смог, расположив ее в виде подкладки, слегка виднеющейся в разрезах плотной верхней одежды. И в этом, при желании, тоже можно увидеть свой символизм.
