— Завтра вы тоже не сможете уехать, — сообщил улыбчивый кхмер на рецепции. — Вода.
Эта ситуация сложилась по его вине. Он разрабатывал маршрут путешествия в целом и конкретно этот участок пути, приведший их в ловушку. Два дня назад они въехали из Таиланда в Камбоджу через неприметный пропускной пункт – две бамбуковые избушки у реки. Тайский пограничник предупредил, что вернуться через этот пропускной пункт они не смогут, то есть тайскую визу им здесь не поставят. «Все ок, мы будем возвращаться самолетом в Бангкок». Они переправились через реку на облупившемся катерке вместе с лодочником, его семьей и крестьянином, который вез гуся в тростниковой клетке. Камбоджийские пограничники без вопросов шлепнули в паспорта двадцатидолларовые туристические визы. Вечерело.
Деревушка у реки из дюжины домиков, с четырьмя вывесками на единственном перекрестке: Cafe, Guesthouse, Internet, Travel. Отбив атаку тройки туктукеров, стоявших на пятачке, решили переночевать здесь, чтобы не тулить ночью и по тройному тарифу. Сперва забросили вещи в гестхаус. Номер оказался очень скромным даже с поправкой на сельскую местность: белые больничные стены, окошко размером с небольшой телевизор, квадратная кровать, а также унитаз и душ в отдельном закутке, за блеклой полиэтиленовой занавеской. Ну, на одну ночь покатит, — сказали они себе и отправились ужинать в усредненную азиатскую кафешку напротив. В меню таких заведений всегда можно найти омлет, блины, рис с курицей, макароны с овощами и какой-нибудь острый местный суп – на этом обычно выбор исчерпывается. Потом по очереди приняли бодрящий холодный душ, но так устали за день, что тут же завалились спать.
План был такой: сначала Ангкор, потом Пномпень, оттуда обратно в Бангкок. Они путешествовали вдвоем: фотограф и модель, она же муза. Нет, любовницей ее не назовешь, хотя иногда они и спали вместе, но как фотограф с моделью, а не как любовники. Он запланировал две большие фото-сессии в Камбодже: одну – на фоне руин Ангкора, другую – в трущобах Пномпеня. Обнаженная женщина, сначала вызывающе юная на фоне древних храмов, затем вызывающе беззащитная на фоне сумрачного переулка. Фотограф был уверен в своей любимой модели: они работали вместе уже не один год. Она всегда готова была отправиться в авантюрное путешествие, могла сама сделать себе прическу и мейкап в полевых условиях, не боялась обнажаться даже в многолюдном центре города, если того требовал сюжет. Они были друзьями, компаньонами, попутчиками, а секс занимал такое периферийное место в их отношениях, что и говорить не о чем. За пределами совместных фото-путешествий у них обоих была автономная жизнь, которую они никогда друг с другом не обсуждали. У нее – серьезные отношения, у него – по-разному. На качество их совместных проектов все это никак не влияло.
Ночью начался дождь. Выйдя на крыльцо гестхауса, чтобы сходить на завтрак, они увидели, что поселок по щиколотку затоплен. Бурые потоки, сбегая по грунтовым улочкам, вливались в такую же бурую реку, уровень воды в которой за ночь заметно поднялся. Пока они завтракали тостами с джемом, запивая их ядреным местным кофе, дождь вдруг прекратился, а спустя четверть часа так же внезапно разразился опять. Туктукеров на пятачке не было. Пока они дошли от вывески Cafe до вывески Travel, промокли насквозь.
Сорри, но сегодня вы никуда не уедете — дороги размыло. — А завтра? — Завтра тоже вряд ли. Обычно это на несколько дней. — Несколько? — Три-четыре-пять. Может, неделя. Никто не знает. Сезон дождей, сэр.
Итак, в Таиланд они теперь вернуться не могут – визу на этом пропускном пункте им не поставят. Ехать дальше тоже не получится, и на сколько дней застряли тут, не знают. Настроение портилось стремительно: четко распланированный график съемок на глазах смывало в реку. В интернет-кафе им пришлось разбудить дремавшего в гамаке кхмерского паренька, чтобы услышать от него «no connection». Роуминг здесь тоже не поддерживался, банкоматов не было. Полная изоляция и стопроцентная влажность. Первый день они провели в кафе и к вечеру изрядно упились местным вином. Разговорились с тремя голландцами лет по сорок, похожими на отставную рок-группу. Они тоже застряли в поселке, названия которого не знали, но по крайней мере могли вернуться в Таиланд, если дождь не прекратится.
На следующий день фотограф честно пытался организовать эвакуацию. Но ни мотоциклисты, ни туктукеры, ни владелец единственного в деревне джипа ни за какие деньги не соглашались ехать в затопленную неизвестность. Хозяин джипа провел линию на лобовом стекле своей машины: вот досюда доходит вода. Навис на камбоджийских пограничников, чтобы те связались по стационарному телефону с тайскими коллегами на том берегу реки. Тайцы повторили сказанное ранее: мол, без виз мы вас обратно не впустим, а визы мы тут не ставим. Поезжайте в Пномпень или Сием Рип и сделайте визы там. Ах, не можете поехать? Очень жаль, сэр. Затея с эвакуацией на лодке тоже провалилась еще на старте. Речушка лишь небольшим своим отрезком заглядывала в Камбоджу, предпочитая течь по тайской территории. Возможность нелегального пересечения границы даже не рассматривалась – что потом делать в Таиланде без отметки о въезде?
На третий день они еще разговаривали. Ему стало бы легче, если бы она взорвалась, обвинила во всем его. Но и так было понятно, кто виноват, и она лишь пила свой бесконечный кофе с сигаретой, неподвижно уставившись в стену дождя за окном. Иногда дождь прекращался, и порою даже казалось, что вот-вот выйдет солнце, но вместо этого наступал вечер, а затем продолжался дождь. Перестали разговаривать они на пятый день – как раз тогда, когда ему срочно потребовалось все ей объяснить. Как раз когда закончился кофе в кафе. Едой, к счастью, местные жители затарились так, что могли, наверно, месяцами автономно существовать в этом дождевом мире. В гестхаусе отчаянно воняло сыростью, в кафе к этому запаху присоединялся еще и аромат свежеобжаренных свиных ушей, интернет-кафе и турагентство давно закрылись. Голландцы, махнув рукой на Камбоджу, заплатили астрономический гонорар лодочнику и вернулись в Таиланд. Уезжая, они оставили початую бутылку виски и мешок травы. Выпив по бокалу и выкурив по косяку, фотограф и модель завалились спать, не сказав друг другу ни слова. Он проснулся среди ночи. Ему показалось, что они сейчас в его киевской квартире – на той же кровати, на которой впервые спали вместе. Затем он четко увидел декадентскую картинку, абсолютно не вязавшуюся с промокшей камбоджийской деревней: обнаженная девушка за пианино, бокалы с белым вином на столе, сквозь распахнутые двери балкона врывается весеннее утро… Но мираж рассыпался под грохот дождя, и лишь его спутница осталась. Обняв спящую, он тоже заснул.
Он – один из самых известных ню-фотографов на постсоветском пространстве, она – одна из самых востребованных моделей. Оба четко разграничивали искусство и работу. Календари для винных и отельных брендов, каталоги нижнего белья, рекламные и журнальные съемки – все эти заказы позволяли ему оплачивать занятие искусством, не дешевое занятие в его случае. У нее было мало подруг среди моделей, он же почти не общался с другими фотографами, умудрявшимися одновременно и копировать его стиль, и завистливо посмеиваться над его популярностью, обвиняя в попсовости и механистичности. Они оба много времени проводили в путешествиях. Он метался по работе между Киевом и Львовом, Москвой и Петербургом, Парижем и Римом. Она часто бывала в Париже и Милане по работе, отдыхала в Испании или в Греции, а остальное время проводила между Киевом и Лионом, где жил ее жених. Фотограф и муза часто путешествовали вдвоем и до того, как появился француз, и после того как он возник в ее жизни. Раньше они путешествовали вместе в основном по Европе, а теперь решили совершить индокитайский трип. Поначалу все шло отлично. Энергичный Бангкок, утопающий в зелени и в смоге, с огромными варанами в парке Лумпини, затем сменили несколько тайских островов в поисках лучших рассветов и после Ко Чанга двинули в Камбоджу. А потом начался дождь.
На следующее утро, на шестой день их пребывания в поселке, как только они встали, у нее началась истерика. «Ну сделай же что-нибудь! Увези нас отсюда!» – кричала она, размахивая перед его лицом не высыхающей одеждой, которую перед этим собирала по всей комнате. «Ты же сама видишь: пока это невозможно» — стараясь оставаться спокойным, отвечал он. «Для мужчины нет ничего невозможного!» — отрезала она и, хлопнув дверью, ушла в кафе. Он привык вместе со своими администраторами с легкостью разруливать штатные ситуации, возникавшие в связи с каждой из съемок. Но как с помощью бесполезной банковской карты и небольшой суммы в долларах эвакуировать двух человек из полузатопленной камбоджийской деревушки? «Послушай, но я же не знал, что так получится» — продолжил он разговор уже в кафе, где кроме них присутствовал лишь хозяин заведения, дремавший в гамаке на кухне. «Не хватало еще, чтобы ты знал! — огрызнулась она. — Хотя мог бы и знать. Сентябрь – сезон дождей». Дальше в том духе, что она оставила все свои планы, положилась на него, а через десять дней у нее съемки в Париже, и если эти съемки сорвутся, она его убьет, натурально убьет. И когда они наконец выберутся отсюда, она больше не хочет видеть ни его самого, ни его арт-проектов. Но пока они оставались в камбоджийском поселке, общаться было больше не с кем – только друг с другом. Голландцы свалили, хозяин гестхауса не показывался уже пару дней – должно быть, злостно бухал в своей каморке. А общение с хозяином кафе ограничивалось парой дежурных фраз. Рис? – Нет, макароны. – Хороший выбор, сэр! – Да уж. Когда же закончится дождь? – Кто знает, сэр! Другое население поселка попадалось на глаза довольно редко. Иногда кто-то по колено в воде перебегал улицу, замотавшись в полиэтиленовый плащ, и тут же исчезал в доме. Один раз фотографу показалось, что он видел в кафе посетителя, когда выглядывал из окна комнаты. Ему почудилось, что за первым столиком от входа сидит благообразный европейский старик – с седой шевелюрой, зачесанной назад, очки в массивной черной оправе, клетчатая рубаха, сигарета и рюмка красного вина. Видение было настолько нереальным, что он даже посмотрел на витрину кафе через фотоувеличитель. И, конечно же, никакого посетителя там не было – лишь модель пила чай с виски да хозяин кафе дремал в углу.
На седьмой день он попытался исправить ситуацию, поскольку посчитал, что ухудшаться ей некуда – разве что деревушку смоет в реку дождем. «А может, мы оказались здесь неслучайно?» — неожиданно предположил он, словно разговаривая сам с собой. «Да? И зачем же?» — усмехнулась она. «Не знаю. Может, мы должны понять что-то важное здесь». «Я уже поняла». «И что же ты поняла?» Она не ответила. «Быть может, я оказался здесь, чтобы сделать свой лучший кадр, — произнес он. — А ты – чтобы создать гениальный образ…» Она подняла глаза. «И что это за образ?» Фотограф задумался. «Можно что-то из того, что собирались снять в Пномпене. Только под дождем». Выслушав описание сюжета, она улыбнулась. «Можем попробовать завтра». В эту ночь они долго не могли уснуть, обсуждая ее завтрашний образ и всю сцену в целом, занимаясь любовью и обсуждая снова.
На следующее утро дождь продолжался, как и предполагалось. Фотографу удалось уговорить хозяина кафе принять участие в съемках, а он за небольшой гонорар обеспечил декорацию в виде туктука и присутствие своего сына. Сын должен был изображать водителя туктука, и как выяснилось позже, таковым и являлся. Задуманный сюжет был прост и предельно выразителен, но при этом адски сложен в исполнении из-за дождя, хлеставшего не только сверху вниз, но и с боков, а иногда казалось, что и снизу. Установив штатив с камерой на крыльце гестхауса под небольшим навесом, куда не добивал дождь, он в который раз осмотрел локацию. Туктукер уже подогнал свой туктук к почерневшей от ливней кирпичной стене и после ряда указаний расположил его так, как надо. Одной из главных проблем была сохранность мейкапа. Она добежала до кабины туктука, замотавшись в плед, полиэтиленовый плащ с капюшоном и с кульком на голове, закрывавшим лицо. «Чуть не задохнулась!» — крикнула она, выбираясь из плаща. Он вглядывался в кадр. Обнаженная европейская леди выходит из туктука в омываемых дождем азиатских трущобах. Водитель с удивлением оглядывается на пассажирку, а с другой стороны на нее посматривает хозяин кафе, уже давно мокнущий у стены. Взгляды мужчин были обеспечены, когда она по его команде сбросила плед на сидение и осталась голой. А потом все пошло не так. По его задумке она должна была выбираться из транспорта, а не стоять под навесом, но как только она приблизилась к краю кабины, струи дождя тут же смыли весь макияж. «Будем снимать так!» — прокричал он ей. «Так? С потекшим лицом?» «Работаем!» Он отснял одну пленку, потом вторую. Нужный кадр уже был там, внутри одной из катушек.
Она закуталась в плед, набросила непромокаемый плащ, и водитель туктука на руках донес ее до ступеней гестхауса. «Мы сделали это?» «Сделали!» — с улыбкой ответил он, снимая камеру со штатива и пряча в сумку. «Думаешь, мы застряли здесь именно ради этого?» — спросила она. Фотограф пожал плечами. «А если причина совсем другая?» — не унималась модель. «О чем ты?» «Ну, например, все это для того, чтобы мы снова попробовали быть вместе». «Мы уже пробовали, помнишь? — произнес он. — И ничего из этого не вышло». «Но можно ведь попробовать снова?» «А как же твой бойфренд? И съемки в Париже?» «Все это так далеко, — усмехнулась она, — что кажется, будто в другом мире». «Тогда давай поселимся здесь и создадим новую расу» — предложил он. «Похоже, уже поселились». В эту ночь они трахались неистово, до изнеможения, понимая, что между ними все навсегда закончится, когда закончится дождь.
Дождь закончился на следующее утро.
