«Поводир, або квiти мають очi» — фильм, который поразил в самое сердце многих зрителей недавнего кинофестиваля в Одессе. Истории об американском мальчике, который волей судьбы становится поводырем слепого кобзаря и свидетелем самых трагичных страниц украинской истории, уже предсказывают блестящее будущее в международном прокате. Мы поговорили с режиссером фильма Олесем Саниным о кино, древних музыкальных традициях и национальной идее.
Поводом для нашей встречи стала недавняя презентация вашего фильма «Поводырь» на Одесском кинофестивале, которая имела громкий успех. Пишут, что работа над этим фильмом заняла целых семь лет…
На самом деле, семь – это если считать с замыслом и подготовкой. Сам процесс длился 87 съемочных дней, по сути мы сняли его за четыре месяца. К слову, фильм был полностью закончен еще в ноябре прошлого года. Но тогда показать картину уже было невозможно. Шла настоящая война, и по этическим причинам было не очень уместно усугублять трагическую ситуацию показом такой непростой ленты. На показ в Одессе тоже было непросто решиться. И при всей тяжести и драматизме темы был аншлаг, мы получили две награды – «Золотого дюка» за лучшую роль Станислава Боклана, и специальный диплом жюри за лучшее визуальное решение картины — оператору Сергею Михальчуку. Причем приз для оператора был впервые придуман именно для нас. Директор программы фестиваля Алик Шпилюк говорил, что Одесский фестиваль еще не видел такого успеха. Это учитывая, что я снимал не фестивальное, а зрительское кино.
А какие дальнейшие планы по прокату?
Уже есть предложения от трех европейских дистрибьюторов и двух американских, сейчас мы обсуждаем условия. Я сам не ожидал такого ажиотажа. Но сегодня можно говорить, что у украинского кино появился новый зритель, в свете последних событий в стране.
То есть, можно сказать, что «Поводырь» будет популяризировать украинскую культуру на Западе и знакомить с ней в том числе и массового зрителя, выйдя за рамки интеллектуального авторского кино?
Да, именно так. Мы очень на это надеемся и ведем переговоры с крупными массовыми прокатчиками. Ну а то, что лента будет в массовом украинском прокате – уже определенно факт. Меня сейчас обвиняют, что я снял голливудский фильм – пусть. Я решил для себя, что буду делать картину для зрителя, не для критиков. И зарубежные прокатчики, с которыми мы планируем сотрудничать – те же, что работают с голливудскими фильмами.
Какие-то допремьерные показы в Украине до осени еще планируются?
Скорее всего, они будут. Поначалу мы такого не планировали, но внезапный зрительский успех фильма в Одессе заставил задуматься. Сообщим, как только будем знать что-то конкретное.
Насколько сильна в вашем фильме документальная составляющая?
Сразу скажу, фильм художественный, а рассказанная история — почти невероятна. Тем не менее, у главного героя есть реальный прототип. Зимой 1934 года на железнодорожных путях нашли замерзшего и контуженного мальчика, который рассказывал, что он сын американского инженера, который приехал строить в Харьков тракторный завод. Ребенок говорил с сильным акцентом, но был похож на настоящего беспризорника. Когда расследовали это дело, оказалось, что действительно был такой мальчик, но по имеющимся в милиции документам он умер от тифа в 1932 году. А история с кобзарями абсолютно подлинная, я нашел документы у нас в СБУ и в партийных архивах. Об этом уже написаны книги и диссертации. Был ли этот расстрел – вопросов не возникает. В те сумеречные времена даже сам инструмент был запрещен, за его хранение давался срок. Если ты играл на кобзе — автоматически считался националистом и врагом народа. Но, повторюсь, я снимал художественный фильм. Мне важно было, чтобы эта история произошла в сознании зрителя. А доказательства каждый найдет, если пожелает.
В фильме занято большое количество людей, которые не являются профессиональными актерами, а одну из главных ролей играет мальчик. Расскажите о специфике работы с ними.
Антон Грин – это маленький гений и настоящее открытие. Причем судьба свела нас, когда мы уже собирались отсрочить съемки из-за отсутствия главного героя. Было прослушивание по скайпу. Я ничего о нем не знал, кроме того, что мальчик – американец, из Детройта. Он прочитал стихотворение и сел за фортепиано. И тут для меня остановилось время. Я увидел у него этот момент слияния с историей, с музыкой, который можно наблюдать только у великих актеров и музыкантов. Через четыре дня он был в Украине. За время съемок мы научили его говорить на украинском практически без акцента. Научили воровать, драться, прыгать с поезда, плеваться, ругаться…
В общем, испортили мальчика (смеется).
Вот большинство детей когда играют – живут своей же жизнью, но в новых декорациях. Антон в кадре становился другим человеком и полностью проживал своего персонажа. Не знаю, какой будет его судьба дальше, но такая искра божья в маленьком ребенке – для меня открытие. Вообще, актеры — не актеры, но я уверен: если человеку дано от бога – он справится. От Джамалы меня тоже отговаривали. А она очень старательно работала над ролью в фильме. Даже не знаю, когда вообще спала. Роль была тяжелая для нее психологически, так как хоть ее героиня тоже певица, но совсем с другим характером. При этом даже ее партнер Джеф Баррел, который снимался у Ларса фон Триера и Романа Полански, был удивлен тем, как она вжилась в своего персонажа и не верил, что это ее первый опыт в кино.
А другие артисты, в фильме же снимается около 200 незрячих людей…
Да, и среди них есть гениальные личности. Параолимпийский призер Игорь Засядкевич, известный радиожурналист Владимир Носков. Некоторые из них – продолжатели традиции странствующих бандуристов. Другим мы впервые дали инструмент в руки и научили играть. И это для меня стало не меньшим достижением, чем сам фильм. Во многом нам удалось возродить древнюю украинскую культуру странствующих бандуристов. Оживить национальную традицию и идею и, быть может, повернуть черную историю вспять.
Вы ведь сами играете на старинных украинских инструментах, и даже занимаетесь их изготовлением.
Ну, в съемках это мне скорее мешало. Это абсолютно другая часть жизни, целый отдельный мир. Конечно, я мог показывать актерам основы владения инструментами, объяснять азы. Но работе над ними самими съемки скорее препятствовали. Потому что создавая инструмент, ты не можешь отвлекаться на что-то другое. Эта часть жизни не терпит суеты. У меня за все это время накопилось довольно много инструментов, которые нужно закончить. Знаете, есть история о душе. «Душа» — это такая маленькая палочка, которую ставят внутри кобзы или бандуры в месте, где наибольший резонанс. И без души инструмент не играет. Вот в инструменте нужно ее услышать, сконцентрироваться на ней и отдалиться от мирской суеты. И эту же «душу» я пытался найти в актерах.
А скажите, кобза и бандура – это же разные инструменты? В чем отличие?
Да, разные, хотя внешне они очень похожи и многие путают. Но в основе игры на бандуре лежит щипковая техника, как в игре на гуслях. А при игре на кобзе струны прижимаются к грифу, как в случае с гитарой. Соответственно и конструкция разнится. Что касается термина «кобзарь», то так сложилось, что им принято называть незрячих странствующих музыкантов в целом, а инструменты у них могут быть различными. Кроме кобзы и бандуры есть еще такой уникальный древний инструмент, как колесная лира, например. К тому же, у кобзы и бандуры еще и разный характер. У кобзы – казацкие корни. Многие казаки слепли от ранений или пороха и становились музыкантами. Бандура же — более мирный и духовный инструмент, на нем исполняли думы и псалмы украинские паломники.
У вашего фильма будет еще и специальная версия для незрячих. Расскажите подробнее о специфике адаптации кино для такого зрителя.
Действительно, мы уже сейчас работаем над тифлопереводом фильма. Во всем мире это типичная практика. Тифлоперевод – это еще одна техническая звуковая дорожка, которая подается в наушниках. По желанию, незрячий человек может взять такой наушник, и диктор опишет для него общую атмосферу происходящего. Кроме того, мы сейчас работаем над массовой адаптацией популярных фильмов для незрячих детей, планируем благотворительные инициативы для издания детских книг шрифтом Брайля и многое другое. Многие уже отозвались на нашу инициативу, и это – знак того, что наше общество становится более цивилизованным.
