Осознание того, что я могу помогать людям, пришло ко мне после одной из гуманитарных поездок в зону АТО. Это была моя самая первая экспедиция с волонтером и теперь другом Сергеем Листопадом. В селе под Волновахой в одном доме живут две сестры: старшая, Мария, восьмидесяти пяти лет, и младшая, восьмидесяти двух, по имени Ольга. Старшая уже слабо видит и ходит плохо, а потому все хозяйство держится на Ольге: ей приходится преодолевать десять километров до остановки, затем полчаса ехать в Волноваху, где она берет пенсию, покупает продукты, и тот же путь – назад. Меня очень растрогала эта история. Когда я вернулся в Киев, то выложил портрет Ольги, сделанный мной, вместе с этой историей. За четыре часа нам удалось собрать деньги на две поездки, что означает, что мы накормили около пятисот семей. Тогда я осознал, что мои фотографии могут помочь этим людям.
Многие жители Украины раньше не были уверены в своем государстве. Они не особо вникали в его историю, культуру, традиции. Но эта война каким-то странным образом мотивировала всех людей. В них что-то проснулось. Что-то, что на самом деле всегда было внутри.
Я очень хочу, чтобы у нас побороли шароварщину. Это – безвкусица, это – то, что убивает страну, ведь наша культура намного глубже и богаче. Например, недавно я открыл для себя поэтов 20-30-х годов, сейчас я читаю их и понимаю, что нас лишили нашего собственного Серебряного века. Я взахлеб читаю Домонтовича – это же потрясающий писатель! Нам нужно заново открывать себя, нужно заново открывать нашу страну.
На фото: Раздача волонтерской помощи в обесточенном ПервомайскомЛюди часто не понимают своих возможностей. А на самом деле, если они один раз не выпьют коктейль и вместо этого отдадут сто гривен на благотворительность, этих денег может хватить на то, чтобы кормить одного человека целую неделю. Даже такие небольшие деньги спасают людей.
Я очень жалею о том, что не рискнул сделать один кадр. Дело было в июне прошлого года, мы ехали мимо поля красного мака – куда ни посмотри, все вокруг алое. Было около девяти часов вечера: мягкий свет, красивое небо, очертания терриконов вдалеке — просто невероятная картинка. Но это было именно то место, где нельзя останавливаться вообще – очень опасно. С другой стороны, теперь я все время вспоминаю этот пейзаж. С тех пор он всегда у меня перед глазами.
На фото: Парковка танка. ЛуганскоеС молодежью в зоне АТО обязательно нужно работать: они талантливы, умны, чисты, настроены патриотично, и нам нельзя терять время. Мы должны показать им, что они могут быть полезными. Нужно, чтобы они почувствовали, что они способные. Нужно чем-то их заинтересовывать, проводить лекции, мастер-классы, воркшопы. И я думаю, что это реально. На регион сейчас обращают много внимания, найти финансирование возможно. И, в принципе, сейчас все – в наших руках.
Очень многое из того, что я вижу, я оставляю «для себя»: не делаю снимок. Скажем, я увидел что-то красивое, и, конечно, моя первая мысль «Надо это сфотографировать!» Но потом я решаю – нет, этот кадр я сохраню просто в памяти. Потому что некоторые моменты фото может опошлить. Впоследствии я запомню фото, а не реальный пейзаж.
Думаю, в мире все неслучайно. Например, однажды волонтеры попросили меня снять видео группы по реабилитации военных. А у меня не включилась камера. Так что я стоял и просто слушал. Пока что я не понял, в чем задумка судьбы, и почему я оказался в таких обстоятельствах. Но, уверен, это совсем не случайно.
На фото: ЛисичанскИногда сложно общаться с людьми, которые начинают задавать вопросы о том, как там, в АТО, дела. Я начинаю рассказывать и понимаю, что они не готовы все это слушать и принимать. В последнее время я фильтрую такую информацию.
Много хороших кадров я потерял из-за того, что стал просить у людей разрешения сделать их портрет. Но я начал это делать, потому что все больше и больше уважаю людей. Могу не любить их, но уважаю.
На фото: На другой стороне реки. ЛНРОднажды ночью, с мониторов, я наблюдал за тем, как по нашим позициям била вражеская артиллерия. По Авдеевке всю ночь стреляли, а потом, утром, мы поехали туда в магазин на двух бронетранспортерах – все, как в кино. Мы останавливаемся, и тут, в этот самый момент, мимо нас проезжает свадебный кортеж – а только ночью шел обстрел! Я вовремя спохватился и сделал кадр. И мне он нравится. Он говорит о том, что жизнь продолжается.
У нас было очень много моментов, когда мне, например, захотелось поснимать пейзаж, но мы опоздали на полчаса – и оказалось, что ровно полчаса назад место, куда мы ехали, обстреляли. Или же мы просто где-то задержались поговорить с кем-то или съехали на обочину, потому что шина взорвалась, и приехали на час позже, тоже чудом не попав под обстрел. С этой точки зрения я, наверное, удачливый.
На фото: Игровая комната пятилетней Анны Павловны в с. ТоненькеПолучилось так, что я случайно зафиксировал первое свидетельство убийства на Майдане. Это длилось две секунды, но казалось, что намного дольше. Титушки на Большой Житомирской открыли по нам огонь из разного оружия — я не выключил камеру. Тогда я не понимал, что происходит, и просто увидел, как передо мной падает человек. Мне начали кричать: «Прячься, придурок, по нам стреляют!», и я успел убежать за машину. Тогда я впервые услышал свист пуль. Это видео стало для меня причиной какой-то внутренней борьбы. Мне казалось, что смерть – это не та вещь, которую нужно выставлять напоказ. Это что-то интимное. Но, с другой стороны, я понимал, что обязан связаться с журналистами и передать это видео им. Чтобы все знали, что людей начали убивать.
