Наш редактор Оля Жижко побывала на неделе моды в Милане и убедилась, что самое интересное происходит отнюдь не во время показов, а именно в кулуарах. Вот наша подборка острых и контроверсийных ремарок от инсайдеров миланской модной индустрии. За достоверность не ручаемся, но здравый смысл в этих словах, бесспорно, присутствует.
Почему уволили Александра Вэнга? Да потому что, если человек хорошо играет на барабанах, его нельзя ставить играть в опере. Так же и с ним: он создан для United Colors of Benetton, а не для Balenciaga.
Вся мода — это ярмарка тщеславия, она напоминает Голливуд. Каждый второй играет роль клоуна, чтобы его хоть на мгновение полюбили и заметили.
Сьюзи Менкес и вся еврейская мафия пытается диктовать условия в модной индустрии. Почему мы должны сокращать или переносить неделю моды в Милане? Из-за того, что Сьюзи Менкес и Карла Соццани будут отсутствовать на шоу по причине Йом-Киппура? Ни байеры, ни редакторы не ходят на показы во время их «сакральных» дней. На этот раз все они пропустили Gucci.
Джон Гальяно — гений и прекрасный человек. Когда умирал его близкий друг, он буквально каждый день проводил с ним, помогая во всем. Меня всегда волновал вопрос: почему Джона не лечили? Ведь все же вокруг видели, что он пьет. Вот Марка Джейкобса почему-то отправили на реабилитацию в техасскую пустыню. Хотя пил и употреблял он не меньше. А о Джоне не позаботились.
Вся эта индустрия — жесткий бизнес. Александр МакКуин ведь не просто так умер, на него очень сильно давили. Такое мало кто может спокойно пережить. Все просто: даешь прибыль — молодец, не даешь, замялся на один сезон — иди нах.
Когда-то меня снимал Скотт Шуман для The Sartorialist. Спустя пол года он снова подошел ко мне с просьбой ему попозировать. А я Скотту просто и в лоб ответила: «Это больше не street style. Ты снимаешь тех, кто тебе нужен, ты делаешь бизнес, ты популяризируешь вкус Анны делло Руссо. Я не хочу, чтоб ты ставил меня в один ряд с ней».
Как сейчас, помню первую обложку для Vogue Russia. Вы знаете, как ее снимали? А просто: 1987 год, Кейт Мосс и Амбер Валетта веселятся в гостинице Националь, потом они выходят на балкон, и Марио Тестино делает случайный кадр, который потом и поместили на обложку. Мне кажется, это было высшим проявлением неуважения и к Vogue, и к стране.
Осталось два журналиста, чьи материалы о моде все еще можно читать: это Александер Фьюри из The Independent и Джесс Картнер-Морли из The Guardian.
Ньюхаус подарил Сьюзи Менкес почетную пенсию — и теперь чуть ли не каждый Vogue должен ставить ее материалы. В ее заметках пропала вся острота, раньше она писала куда лучше. Даже пыталась как-то противостоять блогерам. Но, как только ее взяли в Vogue, она и с ними помирилась, и про Ульяну Сергеенко написала хороший отзыв. Но она ведь знает, что Ульяне Сергеенко купили эти шоу на Haute Couture.
Половина фешн инсайдеров — это девушки, которым мужья купили бренды, бутики, или, как сейчас любят выражаться, concept stores, и все это ради того, чтоб они могли приехать на Неделю моды и их сфотографировали. Это все деньги.
У Ким Кардашьян великолепный то ли дар, то ли пиарщик. После того, как она надела жакет от бренда AWAKE на коктейль во время парижской недели моды, продажи лейбла Натальи Алавердян выросли в несколько раз. Кардашьян молодец, конечно: она даже убедила весь мир в том, что у нее самая красивая на свете задница! И это во время повальной моды на худобу.
