Когда стало известно о том, что попавшего в грандиозную опалу Джона Гальяно решились приютить Maison Martin Margiela, мир моды вполне ожидаемо стал генерировать достаточно предсказуемые тезисы. «Это будет ужасно, прощай Margiela», «Это будет прекрасно, привет, Джон», «То, что делал Гальяно, уже никому не нужно», но все они в итоге объединились в один вывод: Гальяно придется постараться, и постараться куда сильнее, чем Симонсу и Гескьеру в свое время. И он постарался.
Вся артизанальная коллекция из двадцати четырех выходов абсолютно эклектично: Гальяно, кажется, движется по декадам и вехам, стараясь охватить абсолютно все главные – видимые и невидимые – коды Maison Martin Margiela. Дизайнер осваивает деконструктивизм заново, и делает это на совесть, даром что не всегда удачно – выход с леопардовым купальником и алой накидкой оставил нас в легком недоумении. Но затем Гальяно перешел в вообще не присущему себе минимализму, который впоследствии переплел с обязательными, все-таки, кутюрными элементами вроде длинной перчатки в крупную сетку.
Чуть раньше мы говорили о том, что вся коллекция в целом эклектична, будто Гальяно не до конца понимал, что именно он делает. Но штука в том, что вот это создание целостной, но при этом хрупкой и трепетной, картины из лоскутков и отдельных элементов – тоже любимый прием декадантских Maison Martin Margiela. Поэтому с первого же лука Гальяно анонсировал свою нацеленность на собрание единого образа из разномастных составляющих. А что анонсирует это намерение лучше, чем замшевый жилет с нарочито растрепанными краями, капроновыми перчатками и ожерельем из миниатюрных легковых автомобилей? При этом эти автомобили несли не ту откровенно дурацкую коннотацию, что в работах Джереми Скотта, а мрачноватую насмешку. Но, конечно, самая мрачноватая насмешка Гальяно в этой коллекции – финальный выход, для которого модель накрасили как скелета и нахлобучили алую маску с короной и гротескной улыбкой — в другой ситуации этот персонаж стал бы органичной составляющей какой-нибудь ужасной сказки Гильермо дель Торо.
Порой, конечно, в Гальяно просыпался кристиандиоровский опыт, который он и пытался попридержать, но часто явно просто не мог ничего с собой сделать – ну как, например, не использовать перья, когда вот они прямо тут лежат, или как, работая над жакетом или пальто, не сделать его настолько приталенным, что прослезился бы сам Кристиан. Но, в целом, большинство представителей группировки «Гальяно уже не актуален» были пристыжены, потому что, за исключением отдельных выходов, коллекция удалась, и тем больше, чем этот успех неожиданней.
