Несколько лет назад у меня был очень зажиточный кавалер. Абсолютно типичный себе примажоренный молодой человек из хорошей семьи. Папа у него в свое время наворовал более чем достаточно у государства, купил детям квартиры, всех пристроил на хлебные должности и с чувством выполненного долга ушел на пенсию. Сам же парень о своих родителях рассказывал:
— Я поздний ребенок в семье, родился тогда, когда у папы был звездный час. Он много работал, в детстве я его практически не помню. Сейчас они с мамой сидят в доме у камина, смотрят плохие сериалы и едят овсяное печенье.
— А как же мама? Чем у тебя занимается мама?
— Когда мы переехали в Киев, она занималась ремонтом.
— Но это было лет двадцать назад. А потом? Кем она работала?
— Да никем… никто она… нами с сестрой занималась.
Самое забавное то, что в его интонации не было пренебрежения, парень совершенно не хотел обидеть свою мать, но это «никем» и «никто» странным образом засели у меня в голове. С парнем мы быстро расстались, его маму я так и не увидела, но почему-то часто себе её представляла. Мне казалось, если бы она знала, что её профессиональную занятость детьми квалифицируют как «никто», она бы очень огорчилась. Наверное, огорчилась бы любая женщина, которая посвятила себя дому и детям.
Моя мама пахала, как безумная. Работала и работу свою не очень любила, частенько даже проклинала. Наша с ней жизнь напоминала тот отрывок из фильма «Москва слезам не верит», где главная героиня с плачущим ребенком пытается зубрить учебники, а в час ночи в полном истощении заводит будильник на пять утра, чтобы снова учить и идти на завод. Справедливо отметить, что с точки зрения карьерных амбиций и коммерческих мотивов недосыпания того стоили — когда у меня спрашивают: «Кто твои родители?», я могу с гордостью ответить, что моя мама член правления европейского банка. С другой стороны, мамы как таковой в моей жизни было мало, по этому поводу я периодически испытываю сильную обиду, с чем пытаюсь как-то бороться. Во мне никто никогда не пытался разглядеть каких-то способностей или таланта, я никогда не ходила ни на один кружок или секцию – возить и забирать меня времени у мамы не было. Всё детство я была предоставлена сама себе, дома у нас не было ни рабочего телевизора, ни компьютера, стоял только магнитофон и книги, которые лет до восемнадцати читать я не очень любила. От скуки я начала писать, около десятка толстых тетрадей были полностью исписаны рассказами, историями, сценариями. Наверное, это один из немногих случаев, когда безучастность к жизни ребенка принесло какие-то плоды и теперь он (то есть я) пишет этот текст для L’Officiel Online.
На работе у нас есть коллега, которая пытается удивительным образом совмещать обе профессии – быть руководителем коммерческого отдела и заниматься дочкой (Таня, если ты это читаешь, знай, я тобой восхищаюсь). При чем занимается Таня ребенком не любительски, а профессионально – практически каждый день возит её на тренировки, на сборы в другие города, а иногда и страны, и всё это несмотря на полный рабочий день, встречи, презентации, планерки. Иногда девочка проводит вечер с Таней в офисе, иногда даже ездит с нами на встречи. Да, к вечеру и Таня, и дочка — два выжатых лимона. Однажды Таня призналась: «Знаешь, это я уже немного забила. Раньше ведь вообще как сумасшедшая ребенком занималась. Сейчас просто провожу с ней больше времени. А за все эти тренировки мне потом никто «спасибо» все равно не скажет».
Что тоже правда.
Моя родственница, мама двоих детей не работала ни единого дня в своей жизни. Её фактической работой были и остаются дети и дом. То она готовит плов, борщ и торт одновременно, то она гладит воротнички на школьных рубашках, то моет пол, то она ищет младшей дочке репетитора по математике, то старшему сыну преподавателя по английскому, то ей срочно нужно бежать в школу на собрание, чтобы решить вопрос с бальными танцами, куда ходят оба. Самое обидное в этой истории то, что общаясь со старшим ребенком, которому сейчас 15 лет, я уже понимаю, что он действительно «спасибо» ей за все эти труды не скажет. Более того, я практически уверена, что отношения у мальчика с матерью будут очень натянутые, со взаимными претензиями и упреками. И какой-нибудь своей очередной пассии на вопрос «кто твоя мама?» у него с языка сорвется «никто». Потому что этот ребенок был бы гораздо более счастливым и дышалось бы ему десять лет назад свободней, если бы его мама реализовали себя в искусстве, медицине, юриспруденции, да в чем угодно. Совсем скоро она начнет страдать от того, что дети внезапно выросли, а муж ушел на пенсию и теперь она понимает, что долгие годы инвестировала силы и энергию куда угодно, но не в себя.
Дети – самый недолгосрочный проект нашей жизни. Они в ней лет на двадцать. Потом дети женятся, выходят замуж, уходят, переезжают в другую страну или просто заводят своих детей и ты остаешься наедине с собой. Наверное, это тот самый страшный момент в жизни каждой не реализовавшей себя женщины. Ведь совсем неважно на какой ты должности. Важно найти себя вне домашней суеты: в рисовании, в создании ваз, в шитье одежды, в бюро переводов, в офисе ведомства по делам беженцев (если такое в нашей стране существует) — выбор за каждой из нас.
Я знаю многих неработающих женщин, тех, кто полностью посвящает себя воспитанию детей и дому. И все они рано или поздно начинают страдать от своего выбора. Несмотря на то, что всё это очень несправедливая история и тяжелый труд, осознание того, что никто не вспомнит тебя как самую лучшую маму в мире, приходит очень поздно или не приходит вообще. Они сами себя заводят, они нервничают из-за принесенной со школы тройки, растрёпанных волос и грязной спортивной формы так, как не нервничают ни в одном офисе из-за дедлайнов и квартальной отчетности. Мне кажется, что они бы с радостью променяли всё это на какую-нибудь телефонную, административную или глянцевую работу типа моей. Но уже поздно. Быт засосал их настолько, что к традиционной работе в офисе они попросту не приспособлены. А главное, их никто вовремя не предупредил о том, что профессии «мама» не существует. Если не верите, спросите у своих детей.
Лет через двадцать.
