При поддержке British Council на фестиваль кино и урбанистики «86» приехал известный документалист, литератор и куратор родом из Шотландии — Марк Казинс.
Марк снимал фильмы на самые разные темы: от неонацизма до иранского кинематографа, а его книги, посвященные кино, обошли весь мир. Вместе с Тильдой Суинтон он провел передвижной кинофестиваль в городах Шотландии в 2009 и 2011 годах. Затем, в том же 2011 году, Марк закончил свою самую масштабную работу — пятнадцатичасовой фильм «История кино. Одиссея», обошедший весь мир.
На фестивале Казинс представил свой документальный фильм I Am Belfast.
Вы когда-то рассказывали историю о том, как записали идею на салфетке в кафе и отправили ее на британский телеканал Channel Four. А в чем заключалась идея?
Она называлась Heavenly и заключалась в том, чтобы столкнуть между собой реальный и вымышленный миры. Живя в Эдинбурге, — а это очень холмистый город — я представлял себе ангела, который решил спуститься с холма, чтобы встретиться с людьми. На канале эта идея всем понравилась, и так и получились мои первые 8 коротких фильмов. Кстати, в главной роли тогда снялся Алан Каммин. Он был очень известным актером на то время в Америке и выступал на Бродвее.
Историю кино пишут белые мужчины, которые акцентируют внимание на американских и европейских фильмах, но они не берут во внимание ленты, которые, например, снялись в 70-х в Африке или которые сняли женщины. А в сегодняшних реалиях расизм и сексизм в кино существует?
К сожалению, существует. Даже самые крупные фестивали кино очень редко показывают фильмы, которые сняла, например, Дорота Кендзежавска из Польши или Лариса Шепитько из Украины. На самом деле их творчество важно так же, как и творчество Скорсезе. Я не думаю, что это осознанная предубежденность. Но существует безсознательная дискриминация женщин-режиссеров. А также не англоязычных режиссеров.
После того как вы написали книгу The Story of Film, вы отправились снимать свою 15-часовую документалку про историю кино. Фильмы каких стран вам ближе всего по духу?
Есть определенные фильмы, которые мне более близки. Например: японские, иранские, сенегальские, итальянские. Но, честно говоря, я не мыслю категориями национальности, кино не имеет национальности, это универсальный язык.
Вы сказали, что после просмотра вашего фильма The Story of Film человек словно пробует много всевозможной экзотической еды, которую он никогда раньше не ел, а это немного потребительское определение. Сейчас люди точно так же заглатывают тысячи фильмов, но не вникают в суть. Так как же распробовать кино?
В моем детстве невозможно было посмотреть фильм с помощью одного клика, поэтому мне приходилось подолгу ждать. Я посмотрел «Гражданина Кейна» Орсона Уэллса через 10 лет после того, как прочитал об этом фильме. Я всегда хотел, чтобы кино давало мне опыт, которого у меня никогда не было. Я увидел любовь в кино до того, как сам ее испытал. Я увидел войну в кино, до того как я увидел ее в реальной жизни. Как говорил Робер Брессон: «Старайтесь показывать то, что без вас, возможно, никто бы не увидел». Кино, определенно, должно дарить новые эмоции и ощущения. Я не хочу, чтобы фильм был на вкус как надоевшая мне пицца. Я всегда хочу пробовать что-то новое.
Вы говорили, что Голливуд — это такой оптимистический, выхолощенный мир, где нет места для страдания и боли. И поэтому вам ближе документалистика, которая показывает все грани жизни?
Иногда игровой фильм похож на мыльный пузырь, который летает где-то отдельно от реального мира. Я обожаю жизнь за высоту вершин и глубину провалов, за необъятное пространство между ними. Документальные фильмы освещают это пространство. Иногда художественное кино слишком ограниченно, особенно определенный тип голливудского кино: особая, выдуманная жизнь, которая тоже по-своему прекрасна. И я его тоже люблю. Мой последний фильм полностью художественный. Но документальное кино более вовлечено в жизнь. Скорее, оно вызовет у вас глубокий душевный трепет.
Какие фильмы вы любите пересматривать?
Я очень редко смотрю фильм больше одного раза. Я лучше посмотрю новый фильм нового режиссера из нового города. Но, разумеется, есть фильм, который я могу пересматривать снова и снова: это работа Билли Уайлдера «Квартира» — чёрно-белая трагикомедия, снятая в 1960 году в США. Иногда я чувствую, что просто могу положить этот фильм в карман. Я смотрю его, когда мне грустно, когда я счастлив, когда мне одиноко в большом городе: я просто слышу этот фильм у себя в голове. Пожалуй, он самый особенный для меня.
Флобер когда-то сказал: «Я — мадам Бовари». А вы сказали: «I Am Belfast» — и сняли фильм про свой родной край. Расскажите о самых ярких моментах из детства в Белфасте.
У меня было сложное детство, потому что шла война. Самые яркие моменты связаны с походами в кино. Тогда немногие ходили в кино. В эти красивые темные комнаты за велюровыми шторами. Там я мог испытать чудесное чувство потери себя. Удовольствие от того, что забываешь, кто ты, путешествуя сквозь киноэкран словно на ковре-самолете. Это и были для меня самые яркие моменты в Белфасте.
Вы работали над этим фильмом с Кристофером Дойлом, он отвечал за визуальное воплощение ваших идей. Он справился со своей задачей?
Крис — один из лучших кинематографистов, которых я знаю. Я думаю, он один из лучших в мире по работе с цветом. Он отлично понимает мое видение и говорит, что мы братья по крови. У нас с ним в лучшем смысле слова правильная коллаборация. Мы говорим на одном языке — на языке кино. Я даю ему идею. Например, я сказал: «Я хочу снять героиню на абсолютно золотой стене». А он отвечает: «Да-да, отлично». Мы уже сняли вместе два фильма и планируем третий.
Я нашла на YouTube лекцию, которую вы читали в Scottish Documentary Institute. Как часто вы вообще читаете лекции и планируете ли заняться преподавательской карьерой? Ведь у вас много практики за плечами, вы объездили весь мир, вам, определенно, есть что рассказать студентам.
Я не очень люблю преподавать. Я являюсь почетным профессором в нескольких университетах Шотландии, где сейчас живу: университет Глазго, университет Эдинбурга. Но в целом для меня обучение — это не семинары и лекции, это не когда кто-то что-то читает. Учеба — это в первую очередь наглядность, опытность, вовлеченность. Учеба близка к игре в детстве. Я снимаю фильмы, чтобы что-то визуализировать. Я больше силен в визуализации, чем в словах. Если честно, я бы лучше создал школу отучивания, чем учебы. Я знаю, это странно звучит. Но я думаю, что, становясь старше, мы развиваем очень плохие мыслительные привычки. Мы думаем о себе ограниченно. Например, мы думаем о себе как о профессионале и забываем о роли игры и инновации. Я думаю, стоило бы основать школу отучивания от всех вредных ментальных привычек, которые проявляются у взрослых.
Вы сняли документальный фильм про детей в Ираке и задались вопросом, каково это — быть ребенком во время войны. Удалось найти ответ на этот вопрос?
Я рос во время холодной войны, был на нескольких войнах, недавно был в лагере беженцев в Македонии, где у меня была с собой маленькая камера и я просто игрался с детьми. Это было очень занятно. Не знаю, мне кажется, в детстве ты живешь моментом. Ребенок может очень испугаться, а в следующий момент быть снова очень счастливым. Думаю, это им сильно помогает во время войны. Дети лучше взрослых выживают во время войны, потому что они чувствуют страх, но потом они могут резко выбросить его из головы и забыть, насладиться игрой, радоваться новым вещам.
