Вспоминаем четырех знаковых фотографов 90-х годов, переосмысливших концепцию семейного портрета

Lifestyle
09.08.2021
ТЕКСТ: PIERRE-ALEXANDRE MATEOS CHARLES TEYSSOU
Дела семейные
ПОДЕЛИТЬСЯ

Семейные фотографии – одна из самых ценных вещей. Сделанные ли для общего просмотра или для хранения в секрете, они одинаково важны как для тех, кто на них снят, так и для тех, с кем они связаны. При взгляде на фамильные снимки сразу вспоминаются имена четырех культовых фотографов 1990-х, которые поставили под сомнение обряды, правила и механизмы этого жанра фотографии. От Майкла Клегга и Яира Мартина Гуттманна с их отстраненными и скрупулезными кадрами семей влиятельных людей до спонтанного и грязного реализма Ричарда Биллингема, включая готически-мрачный стиль американского Юга Салли Манн. Плюс изумительно классические образы Кэрри Мэй Уимс. В их творчестве раскрывается вся динамика и сложность семейного портрета.

В 1980-х годах бум на фондовом рынке США достиг пика. Банкиры с Уолл-стрит начали заказывать для своих годовых отчетов портреты в манере голландских картин XVIII века со стремительно набирающей влияние промышленной буржуазией, возжелавшей увековечить себя. На волне воздействия этого исторического наследия о себе заявил дуэт фотохудожников Клегга и Гуттманна с их чувством концептуальной иронии. Их творческий стиль стал формальным мостом от заимствованного классицизма рекламных кампаний швейцарских часов до канонов Антониса ван Дейка, в конечном итоге он же подверг сомнению представление об их власти и уловках.

«Американская семья: отмененный заказ», 1987 г., Клегг и Гуттманн. Bildtidningen, 1985/1989/2013 гг., Клегг и Гуттманн

Представленные в 1987 году в экспозиции «Подделка: размышление о подлинности» в Новом музее современного искусства в Нью-Йорке под кураторством Уильяма Оландера, их портреты подчеркнуто пода- ют семейную фотографию как оружие в социальной игре. Работа «Аме- риканская семья: отмененный заказ» с обложки выставочного каталога выглядит столь же высокомерно, сколь и зловеще.

В кадре на томно-сладострастном затемненном фоне позирует семья с воинственным выражением лиц, проступающих из тьмы мировых финансов. На первом плане, как основа композиции, сидят родители, чьи позы выражают приземленную уверенность в себе и в своем положении. Рядом, но чуть позади стоят дети, готовые подхватить факел эстафеты. Отца слепит свет, его галстук Cifonelli уже потускнел от собственной смертности. С другой стороны стоит сын с натянутой улыбкой, за которой он изо всех сил пытается скрыть высокомерный и презрительный взгляд, появившийся после потраченных впустую лет, проведенных в Беннингтонском частном кол- ледже (время и место бесподобно и в точку описаны в книге Брета Истона Эллиса «Правила привлекательности»). В центре композиции восседает мать, напоминающая герцогиню Германтскую, словно телепортированную из сериала HBO «Наследники». Фотография показывает не просто семью, а общественный институт, конгломерат взаимных интересов... Стаю, помечающую свою территорию посредством демонстрации и привлечения внимания к себе. Психология отдельной личности становится позицией целого класса. Как следует из названия работы, заказчик впоследствии отказался от этого портрета.

; обложка книги «Рей смешной» (Scalo, 1996 г.) «Без названия», 1996 г., Ричард Биллингем «Без названия», 1996 г., Ричард Биллингем

В отличие от язвительного взгляда Клегга и Гуттманна на правящий класс, Ричард Биллингем представил личные снимки своей семьи, сделанные во времена его учебы на факультете искусств в Лондо- не. Их показ под названием «Сенсация» организовал Чарльз Саатчи в Королевской академии в 1997 году. На фотографиях Биллингема изображены его родители, Рэй и Лиз, а также брат Джейсон в интерьере их ветхой квартиры на окраине Бирмингема на северо-западе Англии. Спонтанные кадры, сделанные неожиданно для их героев, запечатлели правдивую и жестокую реальность, а желтоватая зернистость усиливает их выразительность. В отпечатанных на дешевой технике снимках идеально согласуются их форма и содержание, заставляя зрителя физически ощутить всю неприглядность реализма. Мать Ричарда, вся в татуировках, курит сигареты одну за другой. Отец постоянно пьяный и изможденный. Безработный брат Биллингема борется с тоской и безнадежностью тяжелыми наркотиками и брит-попом. За окном 1997 год, простой люд Англии расплачивается за восемь лет экономической политики Маргарет Тэтчер. В гостиной кошка и собака пробираются между мебелью, на которой лежат безделушки, пазлы фотографий экзотических краев, побывать в которых хозяевам явно не светит. Стены украшают карнавальные венецианские маски, по углам валяются пустые пивные бутылки. Персонажи пронзительно настоящие: они кричат, пускают отрыжку, смеются, глотают, шумно дышат и сопят. Тут в пору подумать о бестиарии: маленькая квартира Биллингемов – это логово или нора семьи для укрытия от враждебного внешнего мира. Зритель сталкивается с личной жизнью – то грустной, то пародийной, то смущающей, – втягивается в игру беспорядочных связей и бурлящих эмоций.

Тем не менее во взгляде Биллингема присутствует и нежность. Вместо очевидной принадлежности к эстетике постпанка а-ля Нан Голдин, вдохновением для создания его фотографий послужил британский прагматизм. Фотограф действительно показывает бытовую скуку и пролетарские реалии с викторианским художником Уолтером Сикертом и Camden Town Group. Если выражаться более современным языком, то на ум приходит английский реалистический кинематограф, такой как автобиографическая трилогия Билла Дугласа «Мое детство», «Мой народ» и «Мой путь домой» (либо драмы Кена Лоуча «Кес» или «Рифф-Рафф»). В 2018 году Биллингем трансформировал свою сумбурную серию фотографий в фильм «Рэй и Лиз», который получил призы на кинофестивалях в Торонто и Локарно. Как сказал о работах мастера культовый современный британский писатель Ник Хорнби, «достаточно уже того, что вы перед ними задерживаетесь».

Обложка книги Кэрри Мэй Уимс «Серия «Кухонный стол» (Damiani, 2016 г.) «Без названия» (женщина и дочь с детьми из серии «Кухонный стол»), 1990 г., Кэрри Мэй Уимс

Как и Биллингем, Салли Манн неоднозначно относится к теме интимной жизни своей семьи. Американка была еще одним звездным фотографом десятилетия. В серии «Ближайшие родственники», впервые продемонстрированной в Институте современного искусства Филадельфии в 1992 году и впоследствии опубликованной издательством Aperture, она пригласила весь мир в свой летний дом в сельском Лексингтоне, штат Вирджиния. На снимках ее дети наслаждаются пасторальной жизнью: смеются, танцуют, прыгают, собирают ягоды в лесу. Иногда травмируются даже до крови. Сцены отличаются оригинальностью и непостоянством. Во время бури чада становятся воплощениями аллегорий; малейшие их действия приобретают архаическое значение, как если бы они жили вечно. Мы чувствуем течение времени: крошечные вибрации движут нами, проявляясь в изменениях света или температуры, влияющих как на героев, так и на зрителей. Моменты радости сменяются более болезненными переживаниями, игры – насилием, открытия – страхом, и вот мы уже узнаем о смерти, несмотря на нашу собственную невинную природу. Чистота и незамутненность сцен, близость камеры к детям обезоруживают своей наготой и в то же время возвышенно ошеломляют широтой символизма.

Черно-белые изображения завораживают и притягивают, в них есть что-то неземное, мистическое, эфемерное. Одновременно они напоминают документальные фотографии времен Великой депрессии, что-то близкое к снимкам Доротеи Ланж. Природные объекты выразительные и плотные, почти физически ощутимые – черная река,

влажный лес, – придают фотографиям романтический и даже фантастический оттенок. Если охарактеризовать буквальнее, то в них сконцентрирована вся жутковатая и мистически притягательная готичность американского Юга: смесь жестокого насилия и обнадеживающей доброжелательности, в которой живут дети фотографа, в сочетании с масштабным и загадочным символизмом. Перед нами – колыбель Америки, колыбель нового Эдема, земля мифов и сказок о привидениях и духах, темных и светлых.

Еще одна важная веха в семейном портрете 90-х – домашние сним- ки американской фотохудожницы Кэрри Мэй Уимс. Ее серия «Кухонный стол» насчитывает 20 черно-белых фотографий и 14 текстов от третьего лица, описывающих разные сценарии дня женщины на кухне. Сдержанные и спокойные, все работы сделаны с одним источником света с потолка и сняты с одного ракурса (угол в конце стола). Святилище и исповедальня, убежище и поле битвы, кухня – это место с четким назначением и явным гендерным характером, но также и место для всех бесед.

Обложка книги Салли Манн «Ближайшие родственники» (Aperture, 1992 г.)

На фотографиях «Воспитательный роман» мы следим за повседневными делами женщины, роль которой воплотила сама Мэй Уимс. Она играет в карты, участвует в политических дебатах, наносит макияж вместе с дочерью, ужинает с мужем и кормит птицу в клетке. Это своего рода хореография, где стол становится домашней сценой. Эта серия подчеркнуто кинематографична, словно мы являемся зрителями построенного кадра, места ощутимого и управляемого, куда периодически врываются вихри и контрснаряды из внешней жизни. Давнишний друг Мэй Уимс, Майк Келли, сказал о ее работах: «Ее изображения явно постановочные и не отражают фактов; скорее, у них есть мифическое измерение, которое воздействует на вас более сложно и тонко».

Фотосерия «Кухонный стол» – это интимная одиссея, она ставит под сомнение соотношение сил в семье. Несмотря на идентифицируемые фактические элементы, снимки Мэй Уимс окутаны тайной. Их сценарии загадочны: мы никогда не знаем, приведут показанные ситуации к счастливому или к печальному исходу. Все построено на удовольствии и страхе от пребывания дома. Местами вспоминаются элегантные серые картины датского художника Вильгельма Хаммерсхея, изображающие женщин: одиноких, ожидающих кого-то в темноте своих квартир, точно мадам Бовари. Фотографии Мэй Уимс разделяют одно и то же напряжение между почти антропологическим взглядом и формальной напряженностью, раскрывая лиризм повседневной семейной жизни на грани между отвагой, скромностью и смирением.

Семейный портрет, будь то объект власти или источник смущения, счастливое воспоминание или предмет скорби, являющийся путем к близости или средством сопротивления, – один из самых классических форматов фотографии. В десятилетие, отмеченное возвращением к реальности, но также и стиранием границ между общественной и частной сферами жизни, он связывает нас с формой универсальности. А еще с людьми – любимыми или ненавистными. Неслучайно в классической книге по теории фотографии Camera Lucida весь посыл автора Ролана Барта вращается вокруг снимка, самого ценного из всех семейных портретов, – снимка его ушедшей матери.

 

Читайте также:

Колонка Олега Рыжова: Почему два самых богатых человека на Земле пытаются с нее смыться?

ПОДЕЛИТЬСЯ
На сайті доступні аудіозаписи статей, підкасти і рекомендації стилістів в аудіо-форматі. Такі матеріали відмічені відповідним знаком(зліва).