В новом осеннем сезоне коллекции наполнены особым смыслом, заключенным в яркую форму. Подиумы заполнили модели в роскошных и строгих нарядах, которые напоминают о далеком прошлом и возвещают о грядущем.
Подтянутыми и лощеными, полными достоинства и самообладания – такими мы хотели бы обнаружить себя перед лицом будущего. Именно поэтому в настоящем стремимся найти способ подняться над собственной тревогой и паническими рефлексами толпы. Одним из таких средств становится попытка примирить прошлое с будущим в настоящем: перековать былое, с его химерами, в своеобразный щит, который укроет от неизвестности. А может быть, из прошлого мы хотим соткать прочный парашют, который поможет относительно мягко приземлиться в новой действительности.
Вместе с тем человека неумолимо влечет далекое. В наши дни, как и столетие назад, расцветают футуристические идеи, однако теперь грезы о космосе становятся все более реальными. Такая эскапистская дихотомия находит отражение и в моде как в наиболее близкой к материи субстанции, внутри которой идеи находят свое вещественное воплощение. Одним из негласных, но важных трендов сезона становится неодендизм – разновидность роскошного униформенного стиля, к которому прибегали богатые буржуа в Лондоне, a затем в Париже в XIX веке.
Носить идеально скроенный костюм в милитаристских и социально неустойчивых реалиях прошлого (война Англии с Францией, Первая мировая война) было своего рода попыткой сохранять стойкость духа. Нередко стилеобразующим элементом становилась военно-патриотическая бравада, переходящая в армейское щегольство. Так, важными предметами гардероба денди были строгие двубортные пальто с двумя рядами золотых или серебряных пуговиц, пиджаки, скроенные по военным лекалам, подобно кителям. Хорошо сшитый костюм был символом нерушимости традиций, а значит обнадеживающим и нивелирующим мрачную боязнь неизвестности.
Накрахмаленные воротники рубашек, белоснежные манжеты и безупречный, осанистый силуэт верхней одежды, будто сообщающий о выправке и самообладании хозяина, превратились в хрестоматийный образ. Главное правило настоящего денди гласило: никаких украшательств! Этот постулат закрепил Джордж Браммел, противопоставлявший минимализм и утонченность излишествам и кичливости, с которыми одевались молодые люди, подражая итальянским и французским модникам. Браммел был законодателем моды и проповедником сдержанного лоска в мужском облике. В течение XIX века вышколенный образ денди приобрел точные и выверенные черты: подтянутый плечистый силуэт, чистые конструктивные линии, ткани сдержанных тонов синего, кремового, белого, голубого или глубокого зеленого, черного, небольшое количество драгоценных украшений – это могла быть одна булавка с камнем, перстень-печать или карманные часы. Неотъемлемым атрибутом становился цилиндр.
На протяжении XX века костюм денди неоднократно становился предметом фетиша и выражения предельной степени сексуальной раскованности, интеллектуальной утонченности и эксцентрики – происходило это, если его надевала женщина. Такой жест становился верхом провокации, и этим мастерски пользовалась Марлен Дитрих. И хотя образ денди перекочевал в область бурлеска, провокации и фривольностей кабаре, он вовсе не ушел в тень. В 1960-х новые формы дендизма распространились среди представителей средних классов, а также любителей шпионских детективов, которые равнялись на безупречный стиль героев.
Однако образ денди из прошлого возник на горизонте с приходом романтической моды 70-х. Тогда, будто по волшебству, из старинных сундуков и гардеробов явились кружевные манжеты, приталенные камзолы и лощеные макинтоши, голубые брючные костюмы и наряды, напоминающие парадную военную форму. В тот же момент нарратив подхватили кутюрье. В 1971 году, к примеру, Бьянка Джаггер надела белоснежный смокинг Yves Saint Laurent на собственную свадьбу с Миком Джаггером. Да и сам Мик был в серо-голубой тройке по образу и подобию униформы денди конца XIX века. Смокинг Бьянка (тогда еще Перес-Мора Масиас) надела на голое тело, и эта смелая выходка прославила женский смокинг на десятилетия вперед.
Совсем скоро, в 80-х, мужской костюм стал главным атрибутом женской культуры power dressing. Коллекции главных модных домов изобиловали соблазнительными, характерными и волевыми образами женщин в цилиндрах, фраках, с розами в петлицах и пышными манжетами. Тем временем карьеристки носили брутальные плечистые костюмы по всем правилам безупречного вкуса: благородные фактуры, шелковые галстуки и нагрудные платки, строгие вороты-стойки рубашек и добротные ремни на брюках. Дендизм тогда раз и навсегда из культуры мужской самопрезентации превратился в гендерно нейтральный символ стойкости, интеллектуально-делового гламура и утонченного образа жизни, наполненного незыблемыми ритуалами порядка и дисциплины.
С приходом новой волны романтизма в конце 90-х и 2000-х образ денди вернулся на подиумы, однако уже очищенный от тяжеловесной старины, легкий и футуристичный. Теперь это была разновидность элегантной униформы для полета в космос и жизни где-нибудь на орбите. Стиль начали подпитывать подводные ключи рейв-культуры, с ее неоновой модой и отсылками к киберпанку. Такой сплав стилей напоминал эксперименты Пьера Кардена и Андре Куррежа в 60-х, когда многообещающие космические программы определяли моду, поп-культуру и настроения в обществе.
Образ межгалактического денди уже тогда набирал свою силу. Дух утилитарной роскоши и некой модной мобилизованности царил в рекламных кампаниях и модных глянцевых съемках. В 1999 году Александр Маккуин создал для Givenchy коллекцию, которую на подиуме представили модели в образах холодных и строгих андроидов. Подобно пришельцам из далеких галактик, они шагали по подиуму в безукоризненных серых сюртуках с геометричными лацканами, серебристых пальто и торжественных белоснежных костюмах с двумя рядами металлических пуговиц.
Романтическая и легкомысленная игра в денди, во многом содержащая намеки на модное наследие Кардена и Куррежа, задавала тон коллекциям Джона Гальяно для Christian Dior. Космос был неизбывной страстью Карла Лагерфельда, он становился лейтмотивом многих его коллекций для Chanel. Костюмы астронавтов, сверхпрочная броня звездных десантников из культовых фильмов, защитные накладки и комбинезоны пилотов, адмиралтейская форма препарировались на составляющие и превращались в плечистые платья и конструктивистские костюмы – женственные и в то же время неуловимо отдающие строгим декадентством парижских денди.
В 2018 году Джереми Скотт преобразил моделей Moschino в инопланетян, облаченных в изящную униформу. В круизной коллекции этого года Balmain переосмыслили стиль английских пэров, смешав его с дисциплинарными элементами военного дендизма. Модели будто совершали пересадку в межпланетном перелете, пробегая по взлетной полосе в роскошных красных пальто, серебряных и защитных брюках галифе.
Salvatore Ferragamo перенесли свой осенний показ в город будущего, где-то за обратной стороной луны. В финале, вслед за мужчинами и женщинами в неоновых костюмах и плащах из прозрачного винила, показалась обнаженная модель, покрытая серебряным флюидом, напоминающая робота Марию из культового фильма Фрица Ланга «Метрополис», снятого в 1927 году. Сегодня ностальгия и романтизм не просто занимают место очередного тренда, подсвечивающего тревожное настроение человека, а становятся инструментами переосмысления самой жизни. В старинном сундуке с кружевами, золотыми пуговицами и фраками мы ищем кое-что важное, о чем давным-давно забыли: бесстрашие, способность к поэтическому стоицизму и изящной насмешке над суетой, горделивую браваду перед страхом будущего.