Вы чувствуете боль?
Душа болит. Хирург, делающий операцию на сердце, профессионал, его задача – правильно разрезать, затем правильно сшить. Моя задача несколько другая, но я тоже профессионал. Я отношусь ко всему, что делаю, как к профессии. Боль может быть побудительным мотивом. Хирург стал хирургом, потому что хотел лечить людей. Это изначально побудительный мотив. Но дальше, когда он имеет дело с конкретной болезнью, у него проявляются профессиональные амбиции побороть это все. И описать это явление, как в моем случае. А для этого необходимо найти язык. Мы репетируем какие-нибудь ужасные сцены, как, например, сцену у столба, но потом говорим не о том, какой ужас произошел, а я говорю актеру: «Вот туда сейчас не смотри, это расфокусирует внимание». Или думаем о том, как камеру поставить, чтобы зритель почувствовал все глубже и сильнее. Потому что нужно произвести очень сильное впечатление. Поэтому и документальная стилистика картины – чтобы зрителя немного ошарашить. Мир настолько равнодушный по отношению ко многим вещам. И только когда это удается, мы обсуждаем: «Как же ты здорово сыграл». Но ведь никто из зрителей не говорит так. Когда я делаю кино, когда делает кино оператор, звукорежиссер и все профессионалы, они говорят на несколько другом языке.
В нашей стране люди уже смирились с войной. Это четко прослеживается по эпизоду, когда бабушка спрашивает: «Автобус был уже?»
Бабушка у столба. Она, может, не то чтобы смирилась, она слепая и просто не разобралась, что происходит. Но она находится в своем тексте. Ведь даже узнав фашиста, она думает: «А-а, фашист, а мне к дочке ехать». У нее своя проблема и своя жизнь. Она живет параллельно всему этому. Это элементарная психологическая реакция. Вы не можете с открытой раной жить долго, вы должны ее закрыть. Но если вы не можете это преодолеть, то начинаете это игнорировать.
В «Донбассе»зрителю предлагается форма восприятия, когда нужно анализировать всю картину сразу и принимать и ту и другую сторону, из-за отсутствия главного героя.
Всего было 13 сюжетов. Если у вас есть один герой – вы ограничены. А если вы хотите говорить о многих вещах сразу, побывать в разных местах и показать, как это качество появилось, каким образом оно преломляется и проявляет себя (я имею в виду коррупцию – моральную и буквальную; людей, которые пренебрежительно относятся друг к другу; аморальность во всех смыслах), то вам просто необходимо лишить себя возможности быть с одним героем. А дальше возникает вопрос, как связать эти эпизоды, – вопрос умения и мастерства. Но такие фильмы были: «Призрак свободы», «Стачка». С одним героем вы не можете показать общество в целом. Ведь он будет со своим характером, привязанностями и так далее, и это ограничивает. А здесь у меня были развязаны руки. Кроме того, это не первый сценарий без канонического «главного героя», который я написал. В предыдущих сценариях уже появлялись такие персонажи, которых нельзя было назвать «героями» в традиционном смысле этого слова. Была Кроткая, женщина, которая вынуждена отправиться в путешествие в тюрьму, где сидит ее муж, и которая показывает пространство, продвигаясь все дальше в кошмар. В «Счастье моем» – герой пропадает в середине картины. В документальных картинах у меня нет героя. Может быть, характерная особенность, а может, это еще и требование времени, которое нуждается в ином языке повествования. Мне интересно искать возможности другой драматургии. Что-то происходит, но еще сложно анализировать, ведь это здесь и сейчас, и только начинает проявляться. Мой следующий сценарий имеет более сложную форму. Там тоже нет героя, но этого требует тема, которой я хотел бы коснуться, – «Бабий Яр». Нет героя, только описание того, как общество, разные группы людей подошли к этой жуткой точке. Каким образом это все было схвачено и забетонировано в тот момент. Это необходимо, чтобы понимать, какие технологии работали, какие были движущие силы, чтобы заранее подумать, что с этим делать, если опасность повторения подобной ситуации станет реальной.
Вы любите, чтобы герои говорили литературным языком. В картине же полное его отсутствие, одна гиперболизация и гротеск.
Это не я прописывал диалоги, это жизнь прописывала. Дело в том, что в диалогах фильма я оставил много текста, который был на роликах в YouTube. Для некоторых эпизодов я просто записал тексты из любительских видео. У меня довольно чуткий литературный слух, и я хорошо запоминаю чьи-то забавные или несуразные реплики и монологи. Они залетают мне в голову, а потом выскакивают на страницы моих сценариев.