О нем часто говорят, что он опередил свое время. Восхищаются его эксцентричностью и фантазией, называют одним из величайших выдумщиков ХХ столетия. Как никто другой, он не вписывался в морализаторские настроения эпохи, был чужд политике во время, когда политическим было пропитано все вокруг, а его единственной борьбой, кажется, была борьба с серостью жизни. Экранизации романов Бориса Виана покажут в киевском Довженко-Центре с 26 по 31 октября в рамках фестиваля VianFest к 100-летию со дня рождения культового писателя. Готовимся к просмотру и изучаем теорию!
Еще в детстве Виан, выросший в довольно буржуазной семье, открыл для себя литературу. Окруженный многочисленными родственниками и друзьями, постоянно был погружен во всевозможные игры. А из-за сильного пристрастия матери к классической музыке так возненавидел Моцарта и ему подобных, что довольно скоро открыл для себя джаз как спасение и как протест.
Во время Второй мировой войны Виан был признан негодным к воинской службе из-за проблем с сердцем. После чего, подобно многим молодым парижанам, успел неплохо покутить и даже на принудительных молодежных работах в Виши, куда отправляли французов, отметился тем, что стал участником музыкального бэнда, делая заодно свои первые шаги как джазовый музыкант.
Война для Виана и правда была чем-то чуждым, пережитком времени и застарелой системы, чем-то слишком реальным, тем, против чего всю свою жизнь он протестовал, слагая попутно одну большую оду инфантилизму и молодости. Неслучайно само писательство означало для Виана отчасти борьбу с рутиной, а его первые серьезные литературные опыты совпали с работой инженером сначала во Французском институте стандартизации, а после и в Государственном управлении бумажной промышленности – двух госучреждениях, названия которых уже навевают скуку.
При этом свое первое серьезное произведение (официально считающееся незаконченным), трогательную историю под названием "Волшебная сказка для не вполне взрослых" (это название идеально подошло бы для всего творчества Виана), он напишет в 1942 году для своей супруги Мишель Леглиз. Будучи беременной и болея, она попросила мужа сочинить для нее красивую сказку. Так появилась история о принце, который в поисках мешка сахарного песка встречает на своем пути самых чудаковатых персонажей. Эта сказка была полна всевозможных словесных каламбуров, оживающих предметов, задорной абсурдности, бунта против взрослого мира и нескрываемой меланхолии – всех составляющих последующего литературного творчества Бориса Виана. Спустя четыре года часть этих образов перекочует и в его наиболее известный роман "Пена дней" (1946). Читая последний, нельзя не думать о его кинематографичности и в то же время о сложности передать все это языком кино. Уж больно здесь все подчинено фантазии и на эту саму фантазию (читателя) рассчитано.
1946 год вообще станет знаковым для Виана. Помимо выхода "Пены дней", в том же году он дебютирует еще и как художник, приняв участие в выставке рисунков, созданных писателями. И тогда же впервые появляется в кино – вместе с ансамблем Клода Абади, участником которого он был, он мелькнет в эпизоде фильма "Мадам и ее любовник" режиссера Жана Маргена, описав позже впечатления от этого опыта в новелле "Статист".
Вообще, отношения Виана с кино были давними, весьма страстными, но не совсем однозначными. Еще в молодости он слыл завсегдатаем кинотеатров (поговаривают, что, именно насмотревшись советских фильмов, он придумал странный язык, звучащий в "Пене дней"). В начале 40-х вместе с Мишель Леглиз пытался писать сценарии (скорее всего, не очень удачные), а во второй половине начал регулярно мелькать в короткометражках своих друзей. Сначала, вместе со своим закадычным другом Жаком Лустоло, известным под прозвищем Майор, Виан снялся в нескольких короткометражных фильмах Жана Сюийё, а после появился и в первых опытах легендарного режиссера и кинотеоретика Александра Астрюка.
В 50-х Виан пишет закадровый текст к авангардной короткометражке "Джоконда: История одержимости", сыграв в ней еще и эпизодическую роль. Принимает участие в трех фильмах Пьера Каста – сыграв сначала интеллигента в короткометражной ленте "Охота на человека", затем банщика в полном метре "Любовь карманника" (1957), а после, уже вместе с новой супругой Урсулой Кюблер, и в фильме "Прекрасный возраст" (1960). В последнем Виан сыграет практически самого себя – изысканного интеллигента по имени Борис. Фильм выйдет уже после его смерти, а режиссер Пьер Каст в 1984 году экранизирует и наиболее личный роман Бориса Виана – "Красная трава", с иконой "новой волны" Жан-Пьером Лео в главной роли.
Виан же за год до смерти сыграет и свою наиболее известную роль в кино – галантного ухажера Превера, пытающегося под музыку бибопа привлечь внимание героини Жанны Моро в скандальном фильме Роже Вадима "Опасные связи" (1959).
Кино однозначно увлекало Бориса Виана, но играть в нем было ему скучновато. Высиживать день на съемочной площадке, повторять одни и те же дубли – Виан спешил жить и был слишком нетерпелив. Тот же Каст как-то вспоминал, что Борис всегда прибегал на съемки в последний момент, быстро делал свое дело и так же быстро исчезал. Помня о том, что почти всю жизнь Виан прожил с пороком сердца, его биографы любят использовать здесь традиционную формулировку: "Он словно чувствовал, что ему отведено слишком мало времени".
Отчасти так все и произошло, и, по иронии судьбы, именно кино в конце концов и сыграло фатальную роль в жизни писателя. На показе экранизации его дебютного и наиболее популярного романа "Я приду плюнуть на ваши могилы" (его тираж не смогла побить даже "Пена дней") 23 июня 1959 года у Виана остановилось сердце. Поговаривают, что Виан слишком перенервничал в ожидании премьеры.
Уже после его смерти, в 1968 году, на Венецианском кинофестивале состоялась премьера экранизации "Пены дней" (в 2001 году эту книгу экранизирует японец Го Ридзю, а в 2013-м – Мишель Гондри). Изначально фильм должен был снимать тогда еще начинающий режиссер Бертран Блие, но его версию довольно быстро отклонила вдова писателя Урсула Кюблер. После чего съемки доверили 31-летнему актеру Шарлю Бельмону, для которого это был дебют в режиссуре.
Бельмон изрядно изменил первоисточник, дал одну из ролей Урсуле, но главное – уловил дух романа, сумев передать на экране ощущение молодости, эротизма и бунта, заложенные в книге самим Вианом. Благо на дворе стоял 68-й год, Париж бурлил, а кино Годара, Трюффо и прочих представителей "новой волны", к которым, разумеется, тяготел и Бельмон, еще не сходило с передовиц французской прессы. Так весь мир узнал о ранее малоизвестном романе "Пена дней", а литературное наследие Бориса Виана наконец-то стало обретать заслуженную популярность.
Читайте также: Культурная программа: Куда пойти в Киеве в марте