Вчера в Центре визуальной культуры состоялось первое выступление Петра Павленского на воле, которое получило название «Потребности». Модератором выступила журналист Наталья Гуменюк. Пётр рассказал о тюрьме, почему люди стали надсмотрщиками сами себе и каково быть политическим заключённым.
Пётр Павленский, художник-акционист
Это называется лекцией, но я скорее расскажу о том, что узнал, что во мне изменилось и что смог понять, находясь в тюрьме. Полтора года назад я был в Киеве и выступал с текстом «Бюрократическая судорога и новая экономика политического искусства». Тогда я говорил о том, что власть в обществе построена таким образом, что она управляет социумом, оставляя всех абсолютно свободными: мы сами себе давно стали полицейскими, надсмотрщиками и судьями. Находясь в такой ситуации, нужно чем-то отвечать. Если я как художник занимаюсь искусством, то моя цель – заставить власть работать на меня, я делаю искусство руками власти. Но никогда не позволю моё творчество сделать политическим инструментом – это одна из первоочерёдных задач.
Путин – говорящая голова силовой структуры Лубянки, которая на самом деле удерживает власть над 146 миллионами человек. ФСБ действует методом непрерывного террора и сейчас пытается закрыться за железным занавесом. Политическое искусство – это работа со смыслами и формами выражений. Лубянка разоблачила сама себя. Они обосновали себя как памятник культуры на основе того, что сами начали разрушать памятники.
Единственной неожиданностью в тюрьме для меня оказалось то, что самым значимым политическим инструментом правительства являются потребности. За счёт чего людей подводят к чему-то плохому, к ломке или к отказу от себя как от личности? Они манипулируют потребностями немного выше базовых: возможность иметь досуг, подстричь ногти, зашить одежду, выйти на прогулку или сходить в туалет. До того, как я оказался в тюрьме, я раньше думал, что страх – основное, но потребности не так очевидны.
Свобода – тюрьма повседневности: человек находится в царстве регламентов и в животной покорности. В тюрьме ты стеснён пространством, но это возмещается избытком свободного времени. Любое государство воспринимает человека как производительную единицу, ему необходимо забрать время – единственный исчисляемый ресурс, который у нас есть.
Народ в Украине поднимается, тут ситуация принципиально другая. Вы все противостоите, а не, как в России, единицы, пока остальной народ спит или сидит на диване перед телевизором. Я первый раз увидел Киев во время Майдана. Моё знакомство с вами началось именно с этого события. Больше всего меня вдохновляет, что в России массы или мертвы, или спят, или просто пособники власти. Люди, которых я увидел на Майдане, были другие. Я увидел народ.
Я подкупил проституток, чтобы они пришли в суд и высказали своё мнение. Они оказались ко мне совсем не лояльны, что меня очень удивило. Наверно, если бы мы пили чай с пирогом, они бы были совершенно иного мнения, но в контексте суда хотели репрезентовать свою позицию. Это продемонстрировало полную равнозначность между судьями, прокурорами и свидетелями. Даже риторика и артикуляция проституток абсолютно идентичны со словами школьных учителей. Это говорит о том, что нет деления на социальные классы и происходит общественный разлом. Позволяет человек определять свою жизнь потребностями или нет? И судья, и надсмотрщик, и полиция, и проститутки, и школьные учителя, и чиновники – все они хотят чуть получше кушать. А из этого исходит их политическая позиция: то, как они думают и что они поддерживают.
