На Сейшелах сейчас сезон дождей. Тропический ливень, непредсказуемый как развязки книг Паланика, застал нас врасплох на пляже Бувалонг.
Пришлось забежать в пляжный ресторанчик под названием La Plaige.
Я сразу поняла, что хозяин тут иностранец — слишком уж красиво и чисто, как для аутентичного креольского кафе. Так и оказалось: он подошел, приветливо улыбнулся и заговорил по-французски; увидел наши стеклянные глаза, тяжело вздохнул и перешел на английский — уже без улыбки (обожаю французов).
Мы сели на террасе — очень быстро выяснилось, что тент протекает, и на стол капает вода.
Сидишь, уплетаешь морепродукты, пьешь вино, а на тебя сверху капает дождь, на рис с креветками капает дождь, и в бокал с вином капает дождь — кинематографичней обеда у меня в жизни не было. Ешь и мокнешь, пьешь и мокнешь. Будто кадры из фильма Феллини. Уйти под крышу было бы непростительным мещанством с нашей стороны.
Дождь утих, и мы отправились дальше, на фабрику по производству рома.
О том, что в субботу фабрика может и не работать, мы традиционно не подумали.
В общем, в нашем распоряжении оказался только ресторанчик при фабрике.
Я вошла внутрь, окинула интерьер беглым взглядом, и сразу поняла: опять хозяин — иностранец.
Так и оказалось, с поправкой на пол — иностранка.
Приветливая бельгийка лет сорока, по имени Кристель, вышла навстречу в компании пятилетней дочки. Бельгийская дочка и моя дочка тут же взялись за руки и убежали играть. Я постфактум честно пыталась выяснить, как они там два часа строили Вавилонскую башню, болтая на разных языках, но Сонин ответ был предельно лаконичен:
— Очень хороший мальчик! Вежливый.
— Но, Соня, это же девочка.
— Нет.
Неважно, в общем, ребенка нам представили как девочку.
Надегустировавшись рома, я полезла к хозяйке с задушевными беседами.
И тут выяснилось, что хозяин La Plaige, самого мокрого ресторана на свете — бывший муж нашей бельгийской хозяйки.
‘Мы переехали сюда, тут родилась наша дочь. Назвали ее в честь одного из крошечных сейшельских островов. Вместе открыли La Plaige. Потом расстались — ну, так получилось. Я оставила ему La Plaige и открыла новый ресторан — тот, где мы сейчас’ , — говорит Кристель.
Что заставило бельгийку и француза переехать на Сейшелы, спрашиваю я. Дауншифтинг такой?
Оказалось, что Кристель — известный фуд-дизайнер. Ее регулярно приглашали поработать лучшие сейшельские отели, потом стали поступать заказы на оформление торжественных вечеров на сейшельских виллах, и когда она стала проводить на островах по 5 месяцев в году, стало ясно, что пора переезжать.
Солнце быстро садится, после ливня земля пахнет терпко и сладко, коричневый ром тускло мерцает в пузатом бокале. Кристель загрустила. Кажется, я своими расспросами заставила ее погрузиться в воспоминания о разводе — и мне так до ужаса неловко, что я от отчаяния заказываю в ее магазинчике несколько бутылок рома с собой, хотя они мне вообще не нужны. Никто из наших друзей не пьет ром, я не пью ром, и зачем вообще мне эти чертовы бутылки в чемодане?
На прощание Кристель дарит мне два ярко-голубых значка с надписями Collect moments и Beautiful Day. Я смущенно кручу их в руках и бормочу слова благодарности.
Мы едем домой, бутылки с ромом мирно постукивают в багажнике. Я прислушиваюсь к этому стуку и думаю, что расставания никогда не остаются в прошлом. Они с нами всегда, стоит только поворошить память. А француз — тот еще дурак. Уверена, если бы Кристель до сих пор управляла La Plaige, тент не протекал бы и вода не капала в вино.
