Среди известнейших кадров Энни Лейбовиц есть фотографии обнаженной и беременной Деми Мур; Вупи Голдберг, развалившейся в ванной с молоком, Джона Леннона, прижимающегося к Йоко Оно. А еще среди всех снятых ею жизненных портретов и глянцевых обложек есть кадр, запечатлевший Сьюзан Зонтаг в гробу.
Двух знаковых женщин эпохи связывали очень длительные отношения: романтические и дружеские. Сьюзан и Энни даже жили в домах напротив, окна которых выходили друг на друга. Зонтаг, контроверсионная интеллектуалка и арт-критик, вызывала очень двойственные эмоции у современников: слишком умна, со слишком сложным характером, слишком резко высказывалась и слишком много провоцировала. Она всегда подхватывала самые актуальные темы и часто создавала тренды. The New Yorker упомянул о ней 343 раза, The Paris Review — 70 раз. Сьюзен снимала кино и читала на десятках языках. Она написала захватывающий дневник, в котором рассказывала про сексуальные и экзистенциальные переживания, про то, как вышла замуж за своего преподавателя и они заперлись на пару лет в доме, в котором практиковали психоанализ. Она заводила романы с актрисами и балеринами. От дневников, эссе и книги «О Фотографии» Зонтаг невозможно оторваться, и мы, поддавшись обаянию ее образа, выбрали самые запоминающиеся и «говорящие» фразы, принадлежащие Сьюзан.
Камера не насилует, даже не овладевает, хотя может злоупотреблять, навязываться, нарушать границы, искажать, эксплуатировать и — если дальше развивать метафору — убивать.
Суть в том, что ты не вмешиваешься в жизни, а только посещаешь их.
То, о чем действительно говорит порнография, — это, в конечном счете, не секс, а смерть.
Любое использование камеры таит в себе агрессию.
Писатель должен объединять в себе четверых людей:
1) Псих, одержимый
2) Идиот
3) Стилист
4) КритикУ всех фотографий есть одно неотъемлемое свойство: придать своим объектам ценность. Сфотографировать — значит присвоить фотографируемое.
Садизм, враждебность — это существенно важные элементы любви. Соответственно, важно, чтобы любовь была обменом актов вражды.
Семейный фотоальбом обычно посвящен большой семье, и зачастую это — единственное, что осталось от нее.
Где-то реальные люди убивают себя или других реальных людей, а фотограф стоит позади своей камеры и создает крохотный элемент иного мира изображений, обещающего всех нас пережить.
Тот, кто изобрел брак, был изощренным мучителем. Это институт, предназначенный для притупления чувств. Весь смысл брака состоит в повторении.
Фотографировать человека значит совершить над ним некоторое насилие, увидеть его таким, каким он себя никогда не видел, узнать о нем то, чего он не знал, превратить его в объект, которым можно символически владеть.
Страдать самому — это одно, другое дело — жить с фотографиями, запечатлевшими страдание; они не обязательно укрепляют совесть и способность к сочувствию.
Все фотографии — memento mori. Сделать снимок — значит причаститься к смертности другого человека, к его уязвимости, подверженности переменам.
Если вы считаете, что достигли дна, снизу непременно кто-то постучится.
В браке я испытала своего рода утрату личности — поначалу утрата была приятной, простой; теперь она причиняет мне боль и по-новому обостряет мою склонность к недовольству и плохому настроению.
Жизнь – кинематограф, смерть – фотография.
У меня понос рта и запор пишущей машинки.
Интеллектуальный «голод» подобен острому половому влечению.
