Даже люди, мало интересующиеся оперой, наверняка слышали о каком-то сказочном фестивале, спектакли которого проходят на озере в предгорье Альп. Что ж, цель инициаторов Bregenzer Festspiele достигнута: вы можете путаться между Пиччини и Пуччини и вечно забывать, кто написал «Травиату», но мечта попасть на, возможно, самый красивый оперный фестиваль мира в один прекрасный день таки заставит вас купить билет и отправиться к Боденскому озеру.
Сам же Брегенцский фестиваль – далеко не только о музыке. Это большая история, в которой есть глава и о преодолении национальной травмы, и о дальновидности местного руководства, не побоявшегося сразу по завершении Второй мировой войны сделать ставку на безумный по размаху культурный проект, и о первом поколении публики, для которой фестиваль стал символом мира и обновления, и о следующих поколениях зрителей, десятки тысяч которых ежегодно собираются в Брегенце ради оперного искусства. Первая «фестивальная неделя» прошла здесь в августе 1946 года. В городе ещё отсутствовала инфраструктура, музыкантов размещали прямо в домах горожан, а техническое оборудование арендовали у венских театров в обмен на продукты… Но даже в таких условиях заботу о качестве исполнения никто не отменял: уже в первое фестивальное лето резидентом Брегенца стал знаменитый Венский симфонический оркестр, при участии которого брегенцские спектакли проходят и по сей день. В честь оркестра даже названа площадь у озёрной сцены. Инициаторы фестиваля хотели решить несколько задач. Первая – привлечь в город туристов, а значит, и деньги. Вторая – отвлечь местных жителей от послевоенных тягот. Кроме того, музыкантам и другим культурным деятелям, переселившимся сюда из Восточной Австрии в 1945 году, нужна была работа. То есть Bregenzer Festspiele виделся как возможность экономического возрождения региона, а также как способ вернуть австрийцам веру в себя путём обращения к мощной музыкальной традиции страны и создания фестиваля нового формата.
Идея принесла плоды уже в первый год: 25 000 посетителей и 4000 шиллингов дохода. Впоследствии фестиваль пережил всякое: и финансовые кризисы, и три смены локации озёрной сцены, и стоические спектакли во время бури, и полное разрушение сцены, и даже оперетту (как попытку завоевать новую аудиторию). Но несмотря ни на что Bregenzer Festspiele остаётся одним из самых интересных музыкальных событий мира. Устав зависеть от прихотей погоды, из-за которых любой спектакль может быть испорчен или даже сорван, организаторы ещё в 1953 году заговорили о строительстве крытого фестивального театра. Брегенцский Festspielhaus появился рядом с Seebühne в 1980 году, и с тех пор там проходит часть фестивальной программы.
В этом году гостям фестиваля предложили «Гамлета» (Фестшпильхаус) и «Турандот» (озёрная сцена), а также несколько проектов на дополнительных площадках: скандальную «Государственную оперетту» Отто М. Цикана, касающуюся болезненной темы австрофашизма в межвоенный период, камерную оперу современного чешского композитора Мирослава Срнка Make No Noise по «Тайной жизни слов» Изабель Койшет, моцартовского «Дон Жуана» в сотрудничестве с известным вокальным конкурсом NEUE STIMMEN и серию концертов Венского симфонического оркестра. Редко исполняемую оперу «Гамлет» Франко Фаччо на либретто однокурсника композитора по Миланской консерватории Арриго Бойто поставили, как несложно догадаться, по случаю 400-летия со дня смерти Шекспира. Фаччо известен прежде всего как дирижёр: под его управлением в своё время состоялись мировые премьеры «Отелло» Верди, «Эдгара» Пуччини и т. д. Что касается композиторского дарования, то музыка «Гамлета» неплохая. При условии, что вам удаётся абстрагироваться от музыки его современников и постоянно не ловить в интонациях оперы призраков других композиторов. В кастинге однозначно были свои победы: чешский тенор Павел Чернох в заглавной партии — отличный по вокалу и харизматичный как актёр, хотя в своей игре иногда забывал о Гамлете и разыгрывал что-то своё. Прекрасна немецкая меццо Дсхамилья Кайзер (Гертруда). Румынская сопрано Юлия Мария Дан (Офелия), казалось бы, обладает хорошими данными и не имеет серьёзных технических проблем, но немного не попала в манеру. Разумеется, в случае с редко исполняемыми произведениями, одним из которых является «Гамлет», трудно говорить об исполнительской традиции, что не мешает ориентироваться на стиль эпохи. С этой точки зрения отличную работу показал дирижёр Паоло Кариньяни, управляющий Венским симфоническим оркестром. Постановку «Гамлета» осуществил французский режиссёр Оливье Тамбози. Она эффектная, тема театра как идеи преследует зрителя во всём: и в бурлескных светильниках, обрамляющих сцену, и в белом размазанном гриме Гамлета, который герой наносит сам себе за гримёрным столиком. Гамлет-паяц спешит разыграть финал своей жизни.
Ключевым событием фестиваля была «Турандот» Пуччини, которая, как и все спектакли на озёрной сцене, показывалась два года подряд, ведь специально для постановок на Seebühne на воде сооружаются гигантские декорации. Исполнение оперы на открытом воздухе – задача, конечно, специфическая, и прежде всего с точки зрения акустики. Не ждите здесь возможности насладиться всеми нюансами тембров вокалистов и оркестровых инструментов (во главе Венского симфонического оркестра снова был Паоло Кариньяни): тонкости обращения с человеческим голосом, за которые мы возносим до небес или безжалостно критикуем исполнителей, гибнут в динамиках, которых на сцене около 800. Составить впечатление о силе голоса вокалистов из-за микрофонов практически невозможно, как бы Брегенц ни гордился своей уникальной и баснословно дорогой акустической системой Bregenz Open Acoustics. Единственная зацепка – это когда замечаешь, что кого-то из солистов подзвучивают особенно рьяно. Так, например, было с итальянским тенором Риккардо Масси (Калаф), чей голос, очевидно, без подобных мер не справлялся с кульминациями. При этом шведской сопрано Эрике Суннегард удалось отвоевать у технологий право на естественный тембр. Её Турандот была то неприступной, то страстной, как пламя за ледяной завесой, которое в конце всё-таки вырывается наружу и озаряет мир любовью (опера шла с заключительным любовным дуэтом Турандот и Калафа, дописанным Франко Альфано после смерти Пуччини).
Швейцарский сценограф и режиссёр Марко Артуро Марелли для своей интерпретации истории о жестокой китайской принцессе не стал далеко ходить за идеями и возвёл на Боденском озере фрагмент Великой Китайской стены, дополнив её 205 фигурами воинов терракотовой армии. Были здесь, конечно, и китайский дракон, и огонь, и пятиметровые плакаты с иероглифами – словом, Марелли ни на минуту не давал зрителю забыть, что он смотрит что-то китайское и очень серьёзное. И хотя брегенцская «Турандот» вряд ли войдёт в список самых оригинальных оперных спектаклей в истории, масштабы постановки и участие в ней закатного неба, отблескивающего в волнующемся озере, делают своё дело: всё это действительно очень красиво. Эмоции от музыки и поворотов драмы от этой красоты усиливаются в несколько раз, так что помимо дождевика на спектаклях озёрной сцены нужно всегда держать под рукой носовой платок, каким бы хладнокровным опероманом вы ни считали себя до Брегенца.
Фото: ©Bregenzer Festspiele/Karl Forster
