14 мая в украинский прокат выходит фильм “Клубничка” — картина о зарождении эротической фотографии и начале сексуальной революции ХХ века. Всего за одно столетие “греховное” тело стало главным продуктом массовой культуры, меняя наши представления об идеалах и социальных нормах. Разбираемся, как это произошло.
В Античность тело и душа были неразрывно связаны. Весь мир был воплощением телесности: космос считался живым телом, так же как и боги, простые смертные и все окружающие нас объекты — вплоть до чисел и камней. Платон и Аристотель, например, называли тело продолжением души. Древние греки и римляне носили полупрозрачные туники и хитоны, а спортом занимались и вовсе без одежды — считалось, что она лишь мешает движению. Никакой объективации и цензуры в то время не было — тело было естественным продолжением души.
С распространением христианства античные идеи пришли в упадок. Тело стало воплощением “плотских грехов”, и верные христиане прикрывали его десятками слоев одежды. Французский философ Мишель Фуко пишет, что природа тела не может отвечать общественным нормам. Античный культ тела церковь превратила в аморальность и девиантность, а секс — в патологию, разрешенную лишь по согласию священника.
Фуко рассматривал тело как историю социального общества. Изучая отношение к телу, можно объяснить те или иные политические события, искусство, историю и социальные движения. Джорджо Агамбен продолжил идеи Фуко, предположив, что отчуждение тела случилось из-за экономических и социальных проблем, неразрывно связанных с религией. Он пишет, что тела Адама и Евы были прикрыты “Божьей благодатью”, которой они лишились за свои грехи. С тех пор люди заменили духовное материальным: “Существует только одежда, пришедшая к нам из моды, то есть нечто среднее между плотью и тканью, природой и благодатью. Мода — это светское наследие теологии одежды, коммерческая секуляризация райского безгреховного бытия”. По его словам, духовность люди променяли на красивые платья.
Философ Ролан Барт изучал телесность именно в контексте моды. В работе “Система моды” он изучает знаковое отношение тела с одеждой, разделяя понятия реального тела и “абстрактного” — такого, которое нам предлагает модная индустрия. Мода конструирует наши реальные тела, идеализируя манекенщиц и видоизменяя формы с помощью покроя одежды. “Удлиняя, утолщая, уменьшая, увеличивая, сокращая, утончая тело — всеми этими приемами мода утверждает, что может подчинить любое реальное тело постулируемой ею структуре”, — пишет Барт, добавляя, что “мода умалчивает неприятные стороны реальности”, то есть неодобряемые обществом пропорции тела. За всю историю мода меняла человеческие тела всеми возможными способами — начиная от тугих корсетов и заканчивая трендом на агендерность последних сезонов.
Жан Бодрийяр и вовсе назвал тело “средством сообщения моды” со всеми его составляющими — статусным потреблением, самовыражением и культурными отсылками. В книге “Символический обмен и смерть” он пишет: “Сейчас уже само тело как таковое, со своей идентичностью, полом, социальным статусом, сделалось материалом для моды, а одежда составляет лишь его частный случай”. Тело перестало быть воплощением души, став инструментом для самовыражения.
“Освобождение” тела в визуальной культуре началось с работы французского реалиста Гюстава Курбе. В 1866 году он показал картину “Происхождение мира”, во всех деталях изображающую женские гениталии.
“Происхождение мира”, 1866 год
Европейские пуритане были возмущены не столько фактом изображения (голые тела на полотнах ни у кого не вызывали удивления), сколько тем, что женщина нарисована без головы. В музей картина попала лишь в 1995 году, но не перестала быть скандальной даже через 150 лет. Почта Франции отказалась печатать ее на своих марках (что в принципе можно понять), а фейсбук заблокировал страницы с продажей репродукции — дело даже дошло до суда, но чиновники не признали ее порнографической.
Обнаженные тела были центральным объектом живописи еще со времен Возрождения. Правда, на них изображались сцены из Библии и античной мифологии, а не утехи простых смертных — в этом и причина непринятия “Завтрака на траве” и “Олимпии” Мане, а позже творчества Густава Климта и Эгона Шиле.
“Завтрак на траве” и “Олимпия” Эдуарда Мане. 1863 год
С появлением фотографии интерес к телу перешел на пленку. Тысячи копий откровенных снимков продавались подпольно, а эротическая фотография стала коммерческой. С уходом “красивой эпохи” в прошлое и движением суфражисток в конце XIX века женщины избавились от корсетов, а интерес к “забытому” телу вернулся. Уже в 1920-х годах подол юбок поднялся до колен, пышные прически сменились коротким бобом, а фигуры девушек все больше походили на мальчишеские.
С развитием кинематографа тело стало центральным в визуальной культуре. Голливуд диктовал новые идеалы на примере Мэрилин Монро, Одри Хепберн и Грейс Келли, а девушки по всему миру пытались им соответствовать. В 2019 году голливудская классика выглядит до ужаса устаревшей: на экране то и дело проявляется харассмент, а к девушкам относятся как к вещам. Если полотна Возрождения начали традицию объективации тела, то кинематограф дал ей массовое распространение.
В книге “Корпус” французский философ Жан-Люк Нанси прямо называет тело объектом. Западный мир, по мнению Нанси, утратил первоначальное чувство тела, концентрируясь на отдельных его составляющих. Люди заботятся о коже, качают пресс и ходят к косметологу, забывая о его целостности.
Последние 50 лет на обложках журналов и в рекламе появлялись девушки одного типажа: тонкая талия, детское лицо, белая кожа. Неудивительно, что со временем в обществе появилось движение “бодипозитива”, борющееся за реалистичное изображение тела в массовой культуре.
В последние годы на подиумах появляется все больше девушек нестандартных размеров, а количество моделей старше 50, по данным The Fashion Spot, возросло почти вдвое за сезон осень-зима — 2019.
С подъемом новой волны феминизма соцсети заполонили хештеги вроде #FreeTheNipple, где девушки требуют отменить цензуру сосков, ничем не отличающихся от мужских. Борясь с цензурой, они прекращают веками установившуюся норму объективации женского тела.
Мир обращается к натурализму: дизайнеры создают агендерные коллекции, фотографы отказываются от использования фотошопа, а в рекламных кампаниях белья и купальников все чаще появляются девушки с “настоящими” фигурами. Прошлогодний скандал с Victoria’s Secret лишний раз доказал, что люди больше не хотят мириться с навязанными идеалами — настала пора освобождения тела.
Читайте также: Все по Фрейду: Как австрийский психолог изменил наш взгляд на искусство