Если в моём чемодане одновременно оказываются больше десяти вечерних платьев – значит, пришла пора летних оперных фестивалей. В этом году я начала с моего любимого Мюнхенского оперного фестиваля, который стартовал 24 июня. Для меня первым фестивальным спектаклем стал «Тангейзер» Рихарда Вагнера, самая ожидаемая, скандальная, звёздная постановка мюнхенского сезона.
Мюнхен может себе позволить любые эксперименты (спасибо прогрессивности местной публики) и любых звёзд (спасибо государственному, баварскому и меценатскому финансированию, делающему Баварскую оперу богатейшим театром Германии), поэтому ставить спектакль пригласили Ромео Кастеллуччи. Знаменитый итальянский поставангардный режиссёр, основатель театральной компании Общество Рафаэля Санти, бывший руководитель театральной секции Венецианской биеннале, рассматривает драму как возможность пройтись острым и не всегда продезинфицированным ножом шокирующей образности по сознанию зрителя. Смерть, страдания самого широкого диапазона, выворачивание наизнанку религиозного чувства, радикальное переосмысление мифа, тело как главный инструмент театра и как полотно, на котором и которым режиссёр пишет красочные и откровенные картины человеческой боли, должны, как (наивно?) верит Кастеллуччи, позволить зрителю переболеть жестокостью в театре и избавиться от идеи насилия за его пределами. Вагнеровская музыкальная драма с её препарированием мифологических и исторических источников и титаническим размахом общечеловеческих переживаний – подходящий материал для театра формата Кастеллуччи.
После «Парсифаля» в Брюсселе в 2011 году мюнхенский «Тангейзер» стал вторым опытом соприкосновения итальянского режиссёра с миром Вагнера. В этом соприкосновении не обнаружилось ничего резко противоречащего партитуре. Даже несмотря на авторитарную манеру режиссёра доносить свою идею, когда поначалу за гипертрофированными образами ты видишь на сцене только «Кастеллуччи, Кастеллуччи, Кастеллуччи», пережив первое потрясение и привыкнув к его языку, зритель чувствует достаточно пространства и для Вагнера, и для концепции дирижёра, и для каждого из солистов. После знаменитой увертюры, под которую обнажённые по пояс амазонки расстреливают из луков гигантское око, публику ждёт самая запоминающаяся сцена спектакля: грот Венеры и сама богиня любви являют собой груды мяса. Оно дышит, переворачивается, липнет к сцене и рукам главного героя – оно живёт. Дышащая плоть без лишней деликатности показывает сферу любви чувственной, из опьянения которой вырывается Тангейзер, чтобы в конце снова воспалиться страстью и жаждать вернуться в грот. Елизавету, олицетворяющую любовь чистую и жертвенную, Кастеллуччи помещает в лабиринты белых занавесей, полупрозрачная стена которых отделяет героиню от вернувшегося из объятий Венеры Тангейзера. После отсутствия запретов в волшебном гроте герой снова имеет дело с дистанцией, которую необходимо преодолеть на пути к объекту своей любви. В сцене певческого турнира в замке ландграфа Тюрингии, когда в ответ на воспевание возвышенной любви Вольфрамом фон Эшенбахом Тангейзер поёт гимн Венере, Елизавета, которая по сюжету должна молить о прощении для своего возлюбленного, берёт в руки стрелу и в отрешённой задумчивости медленно вонзает её в спину главного героя. Она спасает его от расправы толпы для высшего испытания – раскаянием. Но Тангейзер слишком слаб, после паломничества в Рим и проклятия Папой герой снова грезит Венерой. Последняя сцена, в которой, не дождавшись любимого, умирает Елизавета, а за ней и Тангейзер, превращается у Кастеллуччи в жуткую картину смерти, где на пьедесталы с именами исполнителей главных партий – Клаус и Аня – поочерёдно кладут муляжи, каждый из которых демонстрирует разные этапы разложения трупа. В самом конце на покрытую белыми простынями поверхность обоих пьедесталов высыпают прах… Как сообщает нам меняющаяся строка на заднике, всё это тянется миллионы, миллиарды, миллиарды миллиардов лет, прежде чем Тангейзер и Елизавета всё-таки воссоединятся, объединив прах из своих урн. Раскаяние и прощение требуют времени.
Спектакль вышел многосложным, в чём заслуга высококлассного исполнительского состава: полнозвучная вагнеровская Венера в исполнении Елены Панкратовой, одухотворённая Елизавета – Аня Хартерос, благородный Герман – Георг Зеппенфельд, и один из главных музыкальных триумфаторов вечера Вольфрам – Кристиан Герхахер (не столь удачным было выступление Клауса Флориана Фогта в заглавной партии, чья успешная мировая карьера в вагнеровском репертуаре для многих вагнерианцев является загадкой). У каждого из них, как и у генерального музыкального директора Баварской оперы Кирилла Петренко, стоявшего за пультом, ощущалось собственное, глубоко пережитое понимание этой музыки, в результате чего «Тангейзер» являл собой собрание блестящих исполнительских интерпретаций, сшитых в хороший ансамбль.
