23 июля в Киеве стартует фестиваль ІСКРА, который создали основатели культового грузинского клуба Bassiani. Помимо насыщенного лайнапа, здесь будет и арт-составляющая – инсталляции и перформансы украинских, польских и словацких художников.
Арт-программу фестиваля курирует Омар Гогичашвили (Hitori Ni), арт-директор квир-вечеринок Horoom Nights и главный оператор по свету Bassiani. Сразу две работы для нее готовят украинские художницы Богдана Украина (Дана Космина) и Алина Клейтман.
Аня Белоус поговорила с Даной, Алиной и Омаром о роли перформансов в клубах и о том, как квир-вечеринки меняют общество. После диалога герои решили сами пофотографировать на пленочную камеру. Вот что из этого вышло:
Аня: Я бы хотела сразу прояснить для наших читателей, ведь в Украине постоянно путаются в терминологии. (Пример группы “Казка”). Буквально слово переводится как “странный”. Квир – это собирательный термин для представителей ЛГБТ и не только?
Алина: Я знаю, что изначально слово "квир" использовалось как раз для обозначения “странного”. И мне нравится пользоваться именно этим термином, а не ЛГБТ, потому что это будто что-то необычное и посыпанное блестками.
Омар: Как по мне, термин "ЛГБТК+" звучит очень странно. Мне не нравится это слово.
Аня: В июне 2021 на Кирилловской прошла вечеринка ХІТЬ. Это одно из немногих событий в Киеве, которое открыто позиционирует себя как квир-вечеринка. Вечеринки Horoom Nights проводятся в Bassiani с 2017 года. Скажите, в чем главное отличие подобных событий от обычных рейвов?
Дана: Ты имеешь в виду ХІТЬ или такие события в целом?
Аня: В целом. В чем их отличие от обычных вечеринок?
Омар: Я еще не бывал на ХІТЬ, но с удовольствием пошел бы туда. Я бывал на разных квир-вечеринках в Берлине, Барселоне, Тель-Авиве и многих других городах. Все они индивидуальны и непохожи между собой.
Аня: Но чем они отличаются от обычных вечеринок?
Дана: Людьми! Мне кажется, что любую вечеринку создают люди. Какая бы мрачная атмосфера там ни была и какая бы музыка ни была подобрана, все равно вечеринку могут очень сильно изменить люди [которые на нее приходят].
Омар: У всех квир-тусовок во всем мире есть что-то общее. Все зависит от людей, города, в котором они живут, и местной культуры. У каждого места свой уникальный ход тусовки. Конечно, все рейверы, фрики и шаманы сделаны из одного теста, но каждый из них индивидуален. И происходят квир-вечеринки в Киеве или Тбилиси – неважно. У них всех есть своя ниша.
Аня: Как аудитория в Тбилиси восприняла Horoom Nights, когда вы только начинали?
Омар: А какая? Люди на улице или внутри клуба?
Аня: Обе.
Омар: Тем, кто уже был в клубе, конечно, понравилось. А те, кто был снаружи, никогда не видели Horoom Nights. И наверное, никогда не увидят.
Аня: В чем вы все видите миссию подобных событий в наших странах?
Алина: Омар уже сказал, что все вечеринки очень разные. Но одновременно я часто слышу от ребят, которые далеки от клубов и вечеринок, что они приходят на квир-события и обретают абсолютно уникальный опыт независимо от музыки. Это происходит исключительно благодаря аудитории этих вечеринок, как заметила Дана. Люди проживают определенный опыт принятия и свободы. Для многих это очень ценно.
Аня: Как изменилось отношение обычных людей к квирам за последние годы? И изменилось ли?
Омар: Альтернатива была всегда. Менялись периоды и музыка, но альтернативные комьюнити существовали и будут существовать. Такие люди всегда найдут свою музыку. В разное время люди собирались в отдельные сообщества, чтобы повеселиться. Сейчас в Украине это направление достигло огромных масштабов.
Дана: В последнее время мы с Алиной пересматривали все то [квирное], что попадает в масс-маркет-культуру. Это RuPaul’s Drag Race, которое начинает появляться в Европе – в Англии, Нидерландах – и становится мировым явлением внедрения принятия через массмедиа. И также мы смотрели американское шоу Dragula. Это уникальная эстетика с DIY-образами.
Алина: Постквир и постгендер. Невообразимые категории.
Аня: Эта культура становится массовой.
Дана: Да. Я помню прайды в Киеве еще на Оболони и помню последние прайды, на которые выходили кураторы модных киевских галерей и делали там селфи. Прайд стал массовым и публичным явлением, а выйти на него со всеми — притягательный способ пиара и интеграции в массы. Интересная взаимосвязь массового внедрения нишевой культуры. Квир-темы проскальзывают в медиа и кинематографе. Но самый знаковый – это все же пример RuPaul, который тиражирует определенные идеи и захватывает разные рынки во всем мире.
Аня: Я обожаю RuPaul’s Drag Race.
Омар: А мне нравится, когда это на сцене происходит или в клубе, но не по телевизору.
Аня: Говоря о дрэг-квин. Я читала материал грузинской дрэг-квин Gerilyn. Если я правильно понимаю, то это настоящий представитель club kids. Такие были в Нью-Йорке в 1980-х. Вы устраиваете сценические дрэг-перформансы прямо во время вечеринок? Потому что в Киеве такого нет.
Омар: Gerilyn – звезда Horoom Nights. Я нашел ее в другом клубе и пригласил к нам для перформанса.
Дана: Ну почему? У нас же есть Влад Шаст.
Аня: Я говорю буквально о выступлении на сцене.
Алина: Был клуб “Помада”, он существовал миллиарды лет (прим. ред.: “Помада” работала в Киеве с 2005 по 2014 год).
Аня: И клуб G Versace, но это другой жанр.
Алина: Почему? Это же выступления дрэг-квин на сцене.
Аня: Безусловно. Но это места, в которых только такие шоу и проводятся. А я говорю о том, что в Bassiani буквально во время вечеринки выходит дрэг-квин и устраивает перформанс. Я не видела подобного на Кирилловской или еще где-либо.
Омар: Да, на Horoom Nights это происходит во время вечеринки.
Дана: Я считаю, что для Влада Шаста клуб — это и есть сцена. Он создает невероятные образы. Его сцена — это прогулка "бар — танцпол — туалет — танцпол — бар". Перформеры, которые просто находятся в клубе, — это очень интересно.
Омар: Перформанс в клубе — это всегда очень тонкая грань. Им можно испортить вечеринку, а можно дать ей новое дыхание и вывести на новый уровень.
Алина: Еще важно, чтобы перформанс органично вливался в общую атмосферу. Я бывала в ситуациях, когда в клубе прекращали любые другие активности, чтобы представить людям перформанс.
Омар: Вот я ненавижу флешмобы. Они выглядят нелепо и ощущения вызывают глупые. Когда что-либо происходит, оно должно быть органичным. Когда club kid делает что-либо в клубе, вы можете называть это перформансом или просто его стилем жизни. Главное, чтобы это не превратилось во флешмоб.
Есть люди, которые не пытаются делать никаких перформансов в клубе. Они просто там находятся и сами по себе становятся искусством. Все эти люди – представители одной квир-семьи. Можете называть их как хотите: мутанты, Х-мены…
Аня: Черепашки-ниндзя!
(Смеются.)
Алина: Есть два вида перформанса на вечеринке. Первый – это перформанс Шаста. Он приходит в образе и взаимодействует с людьми всю ночь на вечеринке. С ним соприкасается большое количество людей. И есть другой вариант – когда в клубе устраивают перформанс. Например, один, от которого я в восторге, – Оксана Антигона и ее “Гадание на клиторе”. Она лежит, раздвинув ноги под стеклом. Люди водят пальцем по стеклу, и она предсказывает, что их ждет.
Омар: Это в клубе?
Аня: В Одесском музее современного искусства проводили в последний раз.
Дана: Да. А первый раз его показали в клубе.
Алина: Это очень интересный опыт, который прожило очень мало людей. И он будто не может по-настоящему существовать в этом пространстве.
Аня: В музейном или клубном?
Алина: В клубном. Хотя, а где он может еще существовать?
Аня: Вы упомянули Шаста. Кого еще можно назвать среди ярких представителей киевской квир-сцены, локальных club kids? Необязательно дрэг-квин.
Дана: Стоит также упомянуть Плисецкое, Панду Волкову, Богдана Мороза, Анатолия Белова и AntiGonna.
Алина: Во всяком случае, тех, с кем мы находимся в диалоге сейчас.
Аня: Недавно в социальных сетях обсуждали кадры, как традиционалисты врываются в офис “Правды” в Тбилиси, срывают ЛГБТ-флаги, топчут их и т. д. В Киеве тоже часто происходят нападения ультраправых на ЛГБТ-активистов. Безопасно ли быть квиром в таких условиях?
Омар: Конечно, нет. Но это нигде не безопасно.
Дана: У каждого свой собственный уровень безопасности. Мне кажется, наша среда сама себе формирует безопасность, выстраивая границы сообщества таким образом, что мы все друг для друга служим барьером от опасности.
Омар: В Грузии совсем небезопасно. Там происходило много плохого на протяжении долгих лет. Пока что это не заканчивается. И непонятно, закончится ли когда-либо. Но квир-комьюнити в Грузии всегда было и всегда будет.
Алина: Мне кажется, в Украине могут никогда не принять квир-комьюнити, а могут принять послезавтра. Опыт показывает, что любое решение можно донести массам и найти пути реализации разных идей. В Украине часто происходят какие-то абсолютно невероятные вещи. Поэтому хоть завтра.
Омар: Всегда будет что-то, из-за чего тебя не принимает общество. Из-за твоего гендера, тела или цвета глаз – неважно. Поэтому быть принятым – не моя цель.
Дана: Сейчас такое время, когда люди начинают мыслить более открыто. Если говорить глобально, то молодое поколение – дети 11-12 лет – общаются аватарами и тиктоками. И возможно, те вещи, о которых мы говорим сейчас, для них вообще не являются проблемой. Мне хочется верить, что пройдет совсем немного времени и повестка изменится.
Аня: Уйдет вместе с [нашим] поколением, имеете в виду?
Дана: Да. Так долго все эти убеждения засиделись. Сколько можно? Мы же не в Средневековье, чтобы кого-то сжигать. Хотя и такая риторика присуща ультраправым группировкам.
Алина: Это важная и актуальная тема, на которую можно найти ресурсы, если ты хочешь с ней работать.
Аня: Омар, ты курируешь арт-программу фестиваля. Можешь рассказать, чего нам от неё ожидать?
Омар: Всего! (Смеется.) У нас будет представлен ряд работ разных художников. Две работы представят Алина Клейтман и Богдана Украина (Космина), а также будет работа художников CROSSLUCID / Sylwana Zybura + Tomas Toth, которые живут и работают в Берлине. У них свой уникальный стиль, их работы не похожи ни на что другое.
Аня: Девушки, расскажете о своих работах? Особенно меня интересует кабаре. Насколько я понимаю, в этом перформансе примут участие самые яркие представители квир-комьюнити Киева.
Алина: Мы представим Extraordinary Queer Cabaret Magic Infant.
Дана: И еще один объект – скульптуру, которая называется “Reflecting Toy. Дзеркальна іграшка”. И это такой квир-блик в ландшафте фестиваля.
(Смеются.)
Алина: Это многие секс-игрушки, которые срослись в одну суперогромную. Но это не только секс-игрушки, а все, что приятно и попадает под определение toy. Когда есть toy, то классно, чтобы он был еще и reflecting.
Омар: Обязательно.
Дана: А кабаре – это первая идея, которая пришла нам в голову, когда мы увидели локацию. В нем примут участие перформеры разных возрастов и разной узнаваемости. Киевская сцена – это неизученное поле. Кабаре скрестит пути молодых перформеров и состоявшихся художников. Собирая их вместе, как кураторы этого проекта, мы понимаем, что создаем [коллективную] звезду локальной сцены.
Алина: У многих участников есть основные работы. Например, Богдан Мороз – графический дизайнер. Но это не мешает ему быть дивой!
Аня: Возможно, даже помогает!
Алина: Мне нравится исследовать тему квир-кабаре через связь инфантилизма и магии. Вера в магию – это уже признак инфантилизма. На эту тему интересно рефлексировать. Ну и конечно, мы решили оформить это в кабаре, потому что сами хотим такое посмотреть!
Дана: Надзвичайне квір-кабаре, чарівний малюк!
Extraordinary Queer Cabaret Magic Infant представят в рамках фестиваля ICKPA 24 июля, в 19:00.