О самом провокационном фильме прошедшего Каннского кинофестиваля, который трудно полюбить, но нельзя не посмотреть, рассказывает Лена Бассе.
На Каннском кинофестивале премьера фильма датчанина Николаса Виндинга Рефна «Неоновый демон» изначально вызывала повышенный ажиотаж — ну еще бы, один из самых провокационных современных режиссеров обратился к теме модной индустрии, приправив историю о юной модели изрядной порцией инфернальности, каннибализма и некрофилии. Однако рафинированный «Демон» вызвал в итоге шквал критики — очень немногие оказались готовы к этому невероятно красивому и маньеристическому фильму. Суть критики сводилась к чрезмерному эстетизму Рефна, его визуальной сложности как режиссера, а также, что за лаком для ногтей, платьями от-кутюр, декадентскими сексуальными фантазиями и психоделическим китчем сложно отыскать внятную историю. Правда, во всех этих грехах обвиняли и предыдущий фильм Рефна «Только Бог простит», и его более раннюю картину «Вальгалла», что не помешало им обрести статус культовости в среде подлинных любителей кино. Поэтому уверены: после выхода в широкий прокат (хотя у нас это будет прокат «ограниченный») «Неонового демона» ожидает аналогичный священный статус.
Общаясь с Николасом Рефном в Каннах, мгновенно осознаешь, что как режиссер он лишен голливудского стремления понравиться всем — чем разнообразнее диапазон зрительских реакций на его фильмы, тем ему интереснее.
— Сюжет «Неонового демона» описать очень сложно, вам не кажется?
— Почему же? По-моему, очень просто — наивная несовершеннолетняя Джесси приезжает в Лос-Анджелес, чтобы добиться успеха в модельном бизнесе (смеется). А если серьезно, то кто вам сказал, что кинематограф — это всего лишь визуализированная линейная история с моралью в конце? Авторы книг «Как написать сценарий и продать его за миллион»?
— Но вас не огорчает, что ваш фильм, скорее всего, не состоится как успешный бизнес-проект?
— Для меня кинематограф — это искусство, а искусство имеет право на усложненный язык. Кино не может рассказывать только о хороших парнях, побеждающих плохих, или о том, насколько хорош или плох был твой стейк. Кино должно вызывать более сложные эмоции. Творчество — это прежде всего реакция. Реакция — это сущность того опыта, который мы приобрели, проживая жизнь. Если искусство не вызывает сложных реакций, то зачем оно тогда нужно? В жизни есть столько всего, что можно делать. Смотреть фильм или телесериал только для того, чтобы хоть как-то убить время, — это глупо! Лучше заняться чем-нибудь другим. Это то, чему я хочу научить своих детей, — творить. Только так можно прочувствовать жизнь!
В детстве Николас страдал дислексией, поэтому визуальные образы играли в его жизни очень важную роль в поисках взаимодействия с окружающим миром. Кроме того, он вырос в «киношной» семье, которая в течение некоторого времени проживала в Нью-Йорке, где для семилетнего Николаса плохое знание английского языка становилось препятствием в полноценном общении со сверстниками. Все это наложило свой отпечаток как на методах его работы, так и на ощущении легко рвущейся коммуникации между людьми в его фильмах.
«Я просто могу смотреть на пустую стену и думать о том, что я хочу увидеть сегодня. Именно так рождаются мои фильмы. Это сугубо интуитивный метод. В этом есть что-то по-хорошему извращенное: пытаться найти то, что тебя возбуждает. Чем сильнее эти образы на пустой стене связаны с человеческой сексуальностью, тем сильнее будет зрительская реакция на фильм», — говорит режиссер.
Успех к Рефну пришел вовсе не после многочисленных номинаций его «Драйва» с Райаном Гослингом, а вместе с брутальной трилогией «Пушер» о наркодилерах Копенгагена, снятой еще в середине 90-х годов и сразу заставившей говорить о талантливом молодом режиссере.
— Я был очарован этим жестоким и озлобленным миром торговцев наркотой. Но мне также хотелось доказать, что и в Дании можно снять хорошую современную криминальную драму.
— Откуда вообще эта очарованность темной стороной реальности?
— Как я всегда говорю — шампанское вкуснее всего тогда, когда пьешь его в темноте (смеется).
Николас Рефн с детства привык считать себя физически малопривлекательным и фантазировать на тему «Что это значит — быть красивым человеком?». Однажды эти фантазии завели его в темный лес представлений о том, что значит быть красивой девушкой. И дальше, в чаще этого темного леса, возник образ девушки-модели. Так возникла идея «Неонового демона».
— Но для такого фильма необходимо было найти соответствующую девушку. Она должна была быть не только юной и прекрасной, но и актрисой с опытом, — с этими словами Рефн подмигивает очаровательной Эль Фэннинг. Та профессионально смущается. Она действительно опытная актриса — до участия в «Неоновом демоне» Эль снималась у Фрэнсиса Форда Копполы и его дочери Софии, Дэвида Финчера и Алехандро Гонсалеса Иньярриту.
— Мне повезло. Когда Эль впервые вошла в мой дом, я сразу понял, что именно ее я видел, когда представлял себя красивой юной девушкой.
Эль начинает заливисто смеяться.
— Я сразу предложил ей сняться в моем фильме про одержимость красотой.
Эль подключается к нашей беседе.
— Вначале моя героиня Джесси невинна, как Дороти из «Волшебника из страны Оз». Она попадает в совершенно незнакомый ей мир, и этот мир поражает ее своим волшебством. Но постепенно она теряет эту невинность и превращается в высокомерную и самовлюбленную красавицу. В моем представлении именно Лос-Анджелес с его гламурностью и помешанностью на кинозвездах и есть тот самый Неоновый демон, который соблазняет невинность сиянием своих софитов.
Рефн слушает свою юную звезду и одобрительно кивает.
— Когда я была утверждена на роль, Николас составил для меня список фильмов, которые я должна была посмотреть перед тем, как приступить к съемкам. В этом списке были «Долина кукол» Марка Робсона, «Суспирия» Дарио Ардженто и «Ребенок Розмари» Романа Полански. Посмотрев их, я поняла, что подписалась на самый необычный проект в своей карьере (смеется).
— Я спросил Эль, сколько ей лет. И когда узнал, что еще шестнадцать, но скоро исполнится семнадцать, то предложил свой план. Начинаем съемки прямо сейчас, и когда фильм будет готов, то покажем его в Каннах, а кинофестиваль будет проходить как раз на ее восемнадцатилетие. Правда, в это же время должен был состояться и выпускной вечер в ее школе, но я пообещал ей славную вечеринку на Лазурном Берегу и сдержал свое слово.
— О, да! Когда меня окружило столько фотографов, я не удержалась и стала их фотографировать своим мобильником.
Эль достает свой телефон и показывает надпись на его чехле: «Срежиссировано Николасом Рефном».
