Сегодня в кинотеатре «Оскар» в ТРЦ «Гулливер» состоится показ документальной ленты Aestetik, удивительной красоты фильма, который рассказывает о визуальной культуре скандинавских стран. Выстроенный полностью на интервью представителей креативного кластера Скандинавии, Aestetik пытается найти ответ на вопрос, как связано понимание красоты и эстетики с местом рождения и жизни и как среда влияет на деятельность человека.
Мы встретились с ребятами из съемочной команды – режиссером Макси Шилов и продюсером Михаилом Полежаевым – и расспросили их о том, удалось ли им найти ответы на заданные вопросы.
Украинский дизайнер Ксюша Шнайдер, описывая фильм в посте на Facebook, сказала, что после него во всем хочется навести порядок. А почему он вызывает такой эффект? Вы стремились к этому?
Макси: Думаю, он вызывает такой эффект, потому что культура Скандинавии скорее упорядоченная, нежели хаотичная. И фильм, в том числе, рассказывает об этом. Но задачи такой мы перед собой не ставили.
А какую ставили?
Макси: Дело в том, что, на мой взгляд, все зависит от среды, в которой вы росли, и все, что вы видели в детстве, влияет на вас и формирует вас. Вот я свое детство провел на Соловецких островах, где было очень много пространства, не было ярких цветов, все вокруг было приглушенных оттенков. Это очень спокойное место: Белое море, маленькие деревья, камни, вода, суровый климат. И я подумал: может, я такой не один? Почему бы не спросить у ребят из Скандинавии о том, что их окружало в детстве и как это повлияло на них? Так мы и решили собрать серию интервью с людьми, которые работают с визуальной культурой, и обсудить это с ними. Они все очень охотно откликнулись на приглашения, наверное не до конца понимая, что там вообще будет происходить. А то, что получилось в итоге, – это не сказать даже, что документальный фильм…
Михаил: У нас ведь есть для этого специальный термин: медитация. Aestetik – это фильм-медитация.
Макси: Да, ведь у нас не было даже сценария. Это просто коллекция мнений, которые отлично отображают взаимосвязь дизайна с местом жизни его автора и создателя.
Но ведь сейчас в мире, в принципе, происходит всплеск интереса к скандинавской эстетике, он присущ многим людям, не только тем, кто родом с Соловецких островов. А откуда вот эта общая заинтересованность? Все устали от визуального пресыщения?
Макси: Думаю, да, все устали от большого количества информации, людям нужен простор. И, наверное, все связано с ускорением коммуникации.
Михаил: Еще, возможно, людям не хватает естественности, а в Скандинавии все выстроено вокруг красоты природы. Сейчас ведь время хаоса, избытка информации, и люди ищут место, где им будет спокойно.
Макси: К тому же у скандинавов отличная связка с экономикой: она помогает распространять продукты по всему миру. Взгляните на их крупные компании вроде H&M и IKEA. Вот и культура Скандинавии тоже стала своеобразным экспортом.
В трейлере к Aestetik основатель дизайн-агентства BVD говорила о том, что из двух равноценных предметов человек всегда выберет более красивый и именно этим мы и отличаемся от животных. А вы согласны с этим?
Макси: Я хотел бы согласиться, но не верю в то, что все выберут красивый. Ну и потом, если не выберут, то что, называть их животными? Не знаю. Наверное, Карин, креативный директор BVD, выросла в такой монокультуре, где все говорят на одном визуальном языке. Но если смотреть глобально, то мне хочется верить в то, что красивые вещи никогда не останутся незамеченными. И вот это потрясающе: у них все тяготеет к минимализму, к одной общей эстетике.
Хорошо, а вам кажется, действительно существует какая-то абсолютная красота, равно понятная всем? Так, чтобы любой человек в мире, столкнувшись с ней, признавал: да, окей, это красиво.
Макси: Не знаю. Наверное, для каждого красота своя.
Михаил: В любом случае что-то общее есть, должно быть. Думаю, все же существует какое-то общественное мнение относительно того, красив какой-то объект или нет.
Макси: То есть ты все-таки согласен с Карин?
Михаил: Ну я стараюсь смотреть как-то в общем, не только в рамках скандинавской эстетики. Ведь, опять-таки, мир большой, но людей все равно что-то объединяет: может, на каком-то древнем генетическом уровне, кто его знает. Знаете, это вообще интересная тема. Было бы здорово провести какое-то исследование и выяснить, существует ли действительно какая-то абсолютная красота или нет. И если да, то что это.
Макси: Возьмемся за это лет через пять.
Исходя из названия фильма, вы ставите эстетику в центр повествования. А контексты, смыслы – какое место отводится им?
Макси: Вообще, на самом деле, так как мы дизайнеры, мы пытались выявить несколько фильтров для своей деятельности. Остановились на трех: красота, глубина и уникальность. Вот и трилогия. Трилогия о том, как среда воздействует на человека. Красота – это то, о чем мы говорим в нашем первом фильме, это о внешней, визуальной составляющей. У нас здесь нет задачи копать глубоко, мы просто показываем картинку. А о смыслах уже будет другая страна; наверное, где-то здесь, между Киевом и Москвой, мы будем снимать «Глубину». Уникальность – это на островах где-то далеко, там, где нам мало что понятно. В следующем году планируем снимать начало в Японии. Aestetik потому и выстроен очень спокойно и медленно, чтобы люди могли внимательно и вдумчиво посмотреть на это, чтобы у них было пространство для мыслей.
На Aestetik рекомендуется ходить людям креативных профессий. А почему? Чему он может и должен их научить?
Макси: Да просто посмотреть, как другие ребята что-то делают в своей сфере. Ну и, так как они успешны, это интересно вдвойне, это мотивирует и вдохновляет.
Михаил: На самом деле этот фильм создавался для широкой публики. Сейчас происходит очень интересная смена эпох и какая-то потеря визуальных ориентиров: что есть красиво, а что – нет. Это вызвало в нас желание сделать работу, методичку, если можно так сказать, от тех людей, кто занимается дизайном и работает с понятием эстетики каждый день. И предоставить это пособие всем тем, кому оно нужно. В общем, хочется, чтобы Aestetik имел и какой-то социальный смысл тоже. Поэтому я не хотел бы соглашаться с Макси в том смысле, что этот фильм ориентирован только на креативщиков. Наоборот, было бы здорово, если бы каждый мог посмотреть его и высказаться.
Макси: Нет, конечно, абсолютно не надо его ограничивать, просто реалии таковы, что вряд ли фильм будет интересен кому-нибудь кроме тех, кто ежедневно этим занимается.
Михаил: Те люди, которые уже посмотрели фильм, хвалят его за то, что их задели истории, которые были там рассказаны, это привнесло в их жизни какие-то новые позывы, стимулы. И ведь это важно, правда? Мне кажется, в общем, мы достигли нашей цели и классно, что люди реагируют на нашу работу.
Макси: К тому же мы зашли с другой стороны вопроса, ведь мы не режиссеры и не художники. Наверное, поэтому Aestetik и получился немножко «другим».
Михаил: Самое интересное, что все люди, которых ты видишь на экране, – расслабленные, живые, неотретушированные, нет никакой «киношности» в кадрах. То есть да, это документалка, конечно, но и документалки ведь тоже разные бывают. А наша, мне кажется, вышла очень естественной и настоящей.
Ну такие принципы Догмы-95.
Михаил: Да, и создается впечатление, что это ты сидишь и ты говоришь с героями, и поэтому веришь в информацию, которую они доносят, и восторгаешься ею.
А какие вообще вопросы вы задавали своим героям? Откуда там Бродский?
Михаил: Был базовый блок вопросов, которые создавались Макси. Люди абсолютно по-разному реагировали на них, хотя, опять же, касательно Бродского – его вообще никто не знал.
А что вы цитировали?
Михаил: У него есть высказывание: «Человек – это то, на что он смотрит». Эта фраза вводила всех в ступор.
Макси: У меня возникло подозрение, что он не очень там знаменит. Хотя не знаю, Нобелевскую премию же просто так не вручают?
Михаил: Мы не хотели задавать вопросы относительно брендов или компаний. Нас интересовал мир наших героев, мы спрашивали, как они работают, как проходило их детство, что осталось в их памяти, что изменилось. Естественно, мы касались и вопросов эстетики в личной жизни – дома и в рабочих пространствах, большее ли значение эстетики, нежели функции. Затем мы переходили на философскую сторону…
Макси: Например, простой вопрос о том, зачем вы все это делаете и кому это надо.
О, вот это точно всегда в ступор вводит.
Макси: Да, это правда. И, если брать усредненный ответ, то они делают это просто потому, что делают. То есть это мы задаемся вопросами о смысле жизни и бытия, зачем мы на этой земле и куда мы стремимся, а они просто делают – и все. У них просто есть интересы, и есть задачи в рамках этих интересов.
А вы для кого и зачем этот фильм делали? Разве не так же, не в рамках собственных интересов и просто потому, что захотелось?
Макси: У меня была задача понять, кому и почему близок скандинавский дизайн, а еще и тем, кто вырос в сходных климатических условиях.
Михаил: Да мы просто решили это сделать − и сделали.
Ну вот. А касательно высказывания Бродского, по завершении работы над фильмом вы сами с ним согласны?
Михаил: Да, я согласен. Я сейчас могу уйти в разговоры об энергии, космосе и так далее, но мне кажется, что мы все – часть чего-то большего. И ты, Макси, в том числе.
Макси: Да я – в первую очередь.
Михаил: И поэтому, когда ты смотришь на что-то иное, ты и на себя тоже смотришь. Интересно, как можно, абстрагировавшись от всего, и от себя в том числе, заметить много интересных вещей. И поэтому, наверное, не только то, на что человек смотрит, но и то, как он смотрит, меняет его очень сильно. Мы же все уже знаем об эффекте наблюдателя, верно? Он доказан наукой.
Расскажите еще о локациях, на которых вы снимали. Чем скандинавские города отличаются друг от друга?
Макси: Мы снимали сначала в Копенгагене, где в итоге проходило большинство съемок и интервью. Большое количество времени мы провели в Исландии, в ее южной части, куда мы поехали за съемками локации, хотя в итоге и там тоже сделали три интервью. Ну и именно в Исландии у нас была лучшая возможность поразмышлять над взаимодействием «человек-природа».
Михаил: Вообще, в интервью практически каждый герой рассказывал о природе: начиная с того, как они утром едут на работу на велосипеде через парк, и заканчивая историями о китах, например. Вот была еще одна чудесная история от владелицы отеля в центре Исландии, где все элементы принадлежат этой стране: и музыка, и искусство, и энергия − все.
Макси: Это очень интересно, потому что даже горячая вода полностью идет из термальных источников.
Михаил: Эта девушка говорила нам удивительные вещи, в которые, расскажи нам о них кто-то другой, мы бы просто не поверили. История заключалась в том, что они с друзьями в детстве гуляли по пляжу и находили китов, которые выбрасывались на берег. Они забирались на них, и из-за того, что поверхность кита была скользкой, теплой и мягкой, они использовали ее в качестве батута. Понимаете? «У нас не было батутов, поэтому мы прыгали на китах».
Макси: Вот это – отличный пример взаимодействия с природой. Думаю, если ты можешь позволить себе прыгать на ките, то ты довольно близок с ней.
Михаил: Мне очень понравилась наша поездка в «Луизиану», это датский частный музей. Еще мы ездили на побережье Северного моря, прокатились по деревушкам Дании, они очень милые: в них совсем не ощущаешь близости к Копенгагену. А, еще ездили в гости на частную виллу одного из главных героев фильма Йоханнеса Торпа. Именно он вывел повествование на какой-то новый уровень, дал ему новый вектор.
Макси: А все почему? Потому что он – наполовину ирландец.
Михаил: Он вообще не предполагал, что мы будем брать у него интервью, когда он оденется: на момент, когда мы приехали, он гулял по вилле голым.
Макси: Он хорош тем, что одновременно является и частью культуры, но и абстрагируется от нее, смотрит со стороны и может подвергать критике. Критике и паре крепких ирландских словечек.
Вы говорите, один из главных героев. А есть какая-то иерархия персонажей?
Макси: Нет-нет, есть просто те, кто раскрылся больше остальных. У нас не было никакого ранжирования, просто у кого-то была более живая реакция, которую мы, соответственно, больше показывали.
Михаил: И когда во время съемки мы видели, что кто-то из участников раскрывается больше, мы и уделяли ему больше времени, старались провести с ним весь день, увидеть, чем и как он занимается. Мы не знаем, как обычно делаются фильмы, у нас не было четкого плана…
Макси: Да, это, кстати, провал, что у нас не было плана.
Михаил: Слушай, мне кажется, это абсолютно неважно: главное – у нас есть результат. Так что можешь не краснеть.
Макси: В конце интервью с продюсером Ларса фон Триера у нас появился еще один вопрос: мы попросили дать совет молодым начинающим режиссерам. Он ответил: «Совет один: берите камеру и идите снимать, это несложно».
Михаил, а это ваш первый опыт в продюсировании фильма?
Михаил: Мой личный? Да.
А до этого вы чем занимались?
Михаил: Я 15 лет работал организатором концертов, занимался музыкой. Мне не хотелось покидать креативную отрасль, но хотелось попробовать что-то новое, и потому мы с Макси объединились: мы оба разные, но движимые одной и той же целью.
Макси: Разные, но классные! Кстати, не все продюсеры ездят на съемки, надо отдать тебе должное, Миша.
Кто занимался в таком случае записью саундтрека к Aestetik?
Михаил: А музыка была написана нашим хорошим другом, вундеркиндом, композитором и пианистом Николой Мельниковым. Она дала фильму очень важный аудиоподтекст.
Макси: И придала атмосферности, безусловно.
К какому главному выводу вы пришли по завершении съемочного процесса?
Макси: Пришел к выводу, что надо второй снимать.
Михаил: Вот знаете, потрясающим был сам процесс съемок. Мне захотелось поговорить с профессиональными режиссерами и узнать у них, всегда ли это бывает именно так: очень сложно, очень кропотливо, но очень интересно.
Макси: Это ты просто на монтаже не был.
