На встречу с Вероникой Селегой – основательницей школы публичного выступления «Аристотель» – я приехала без опозданий и первым же делом засыпала ее вопросами о месте, где оказалась. Мне не терпелось узнать о всевозможных историях, связанных со школой, а в особенности об учениках, которые стремятся попасть на занятия по ораторскому искусству.
– Присядем? – уточнила у меня Вероника.
– Давай присядем, – я послушно соглашаюсь и сажусь на красивейший старинный стул.
– Ты, кстати, садишься на стул 1935 года.
– Может, я пересяду тогда?
– Нет, наоборот, это для самых дорогих гостей, а я – на IKEA.
Всего школе публичного выступления «Аристотель» как организации уже 3 года. На улице Воздвиженской, 50, они обосновались лишь с сентября 2016 года, а до этого два года находились там же, но в другом доме – 21-м. «Причина переезда заключалась в том, что это была субаренда, а всегда хочется свое, где каждая тарелочка найдет свое место. Но я очень благодарна за возможность не спешить, а разобраться – в каком помещении мои клиенты будут чувствовать себя комфортно. Всему свое время. Вот, наконец, мы нашли свое место».
В учебном заведении всего 6 преподавателей: телесный психолог, тренер по актерским практикам для публичного выступления, с которым Вероника сотрудничает уже очень долгое время, также отдельный специалист, который работает с детьми, учитель по этикету и деловому костюму и преподаватель бизнес-тренингов.
Больше всего меня заинтересовал телесный психолог.
– Зачем он нужен? – уточняю я у Вероники.
– Самая занимательная позиция. С каждым человеком, который приходит с определенным запросом, мы работаем не только с речью, но и с телом. Как может строиться запрос у человека? Он говорит: я боюсь выступать. Это понятный запрос, но не имеющий универсального ответа. Нет никаких приемов, которые я могу ему рассказать и он перестанет испытывать страх публичных выступлений. В первую очередь нужно работать над психофизическими зажимами, которые напрямую связаны с телом: шеей, спиной, плечами. Именно они сковывают, зажимают свободную речь.
Первым учеником Селеги была девушка, которую попросили подготовить к поступлению в театральный университет. Тогда Веронике было 18 лет, и она согласилась попробовать.
«Углубляясь в тему, расследуя, что такое психофизика и как люди способны меняться в речи, посещая тренинги, встречаясь с психотерапевтами и невропатологами, которые помогают понимать, как устроена нервная система, как она влияет на речь, мы начали свое исследование».
Вероника училась в Киевском национальном университете театра, кино и телевидения имени И. К. Карпенко-Карого, и техника речи у нее была одним из главных предметов.
«Я не расследую и не копаюсь в причинах зажимов, в детстве. Я уже вижу, что есть определенный сильный страх, который сковывает и зажимает в одной точке, что человек дальше двинуться не может. И вот мы начинаем с ним ходить, лежать и заниматься техниками дыхания. Ведь каждый настолько индивидуален, что рассказывать группе людей о том, как правильно или как нужно, − не совсем верное решение проблемы», – утверждает Вероника. – Одно занятие может помочь. Так будет лучше по речи и структуре выступления процентов на 10, но по человеку, его ощущениям и самоподаче в этом выступлении особо ничего не поменяется. Это так, будем откровенны».
– А ты читала книгу Ларри Кинга «Как разговаривать с кем угодно, когда угодно и где угодно»? – спрашиваю я у Вероники.
– Да, конечно.
– И как тебе?
– Ларри Кинг для меня большой авторитет. И книга отличная! Я прочитала ее еще в институте. Вот что в Кинге для меня самое ценное – его искренняя увлеченность человеком, с которым он проводит интервью, и его уважение к любому приглашенному гостю. Этому нельзя научиться из книги − и не из книги тоже.
Хочу провести одну параллель. Сложно однозначно ответить на вопрос, кто пример в ораторском искусстве. Я могу целый день смотреть, анализировать, восхищаться выступлениями Илона Маска, Маргарет Тэтчер и Фиделя Кастро. Люди, которые с восторгом говорят о том, чем они горят. Можно многое подмечать, записывать, это интересно, но анализировать – хороший/плохой оратор – это странно. Какая разница?! И кто вправе давать оценку? Это крайне индивидуальное восприятие человека, его поведения и симпатии к нему.
Самым забавным учеником школы публичного выступления «Аристотель» был один аграрий, который приехал из Винницы в Киев, так как получил в столице должность. Это было около 4 лет назад. У мужчины был сильный акцент, страшный суржик. Веронике на тот момент было 24 года. Тогда ей пришлось сообщить, что у мужчины проблема непростая и, если он хочет действительно выйти на новый уровень в речи, то желательно заниматься 3 раза в неделю. Он согласился, ведь знал, ради чего ему это нужно.
«Отдых на карематах с закрытыми глазами, странные звуки с закрытым носом, повторение четверостиший на украинском языке в маске для сна – его добили. И через 3 занятия он сказал, что это смешно и он не в цирке: «Я этим заниматься не буду, давайте что-то понятное, что-то нормальное».
Меня это сильно впечатлило, но я не собиралась подстраиваться и давать «нормальную» программу. Мы мирно попрощались. Это был первый и последний раз».
– Да уж, напомнили вы мне, – улыбается Селега. – Потом был пример человека, с которым мы ездили в лес кричать, из-за голосовой зажатости.
– Класс, я тоже когда-то ездила кричать.
– Кричать, да?
– Именно.
– У тебя было освобождение от психоэмоционального напряжения? – уточняет у меня Вероника.
– Да.
– Это примерно и с голосом то же самое происходит. Когда он слишком зажат и домашние условия не позволяют его освободить. Очень хорошо помогло одной женщине, голос открывается сам собой, освобождается. Потом так понравилось, что ездили через выходные. Она уехала работать в США, но с лесом это никак не связано.
Самые распространенные проблемы с речью связаны с профессиональной лексикой, ударениями, пережатым дыханием, словарным запасом. Последнее – большая проблема, потому что мы живем в двуязычном государстве и все время находимся в поле украинского и русского языков. От этого никак невозможно себя оградить и быть носителем чистого языка.
Голосовая безэмоциональность – это особенность, которая касается речи, когда человек говорит в основном на одной ноте, когда голос не развит; атавистические звуки – слова-паразиты, звуки-паразиты, а еще – зажатые мышцы артикуляционного аппарата.
Форма рта, как рассказала мне Селега, это то, что свойственно исключительно нашим широтам, – он маленький. Оказывается, мы говорим, абсолютно не напрягаясь. Европа в этом отношении не сильно хороший пример, а Америка – это открытые большие рты, открытая артикуляция, крепкие развитые мышцы.
Когда мы злимся или пребываем в стрессе, автоматически зажимаются мышцы, рот становится маленьким, да и говорить особо не хочется. Когда вы идете на собрание, немного переживая, всегда будет сложно говорить «на полную», просто потому, что так работают мышцы.
«Моя любимая фраза на тренингах – это «нужно расслабиться». Конечно, нужно, а подскажете как? Задача человека – понять с годами, как он лично может в определенный момент расслабляться. Зная свое тело и свои реакции».
Самым любимым оратором-современником Вероника назвала Барака Обаму. По основному принципу, который называется «существование здесь и сейчас», он в любом месте, где бы ни был: в Белом доме, в доме престарелых, в больнице, в университете с лекцией, – всегда в комфорте с собой, всегда в контакте и реакции с окружающими.
– Вот почему мы себя на вечеринках ведем по-другому? Потому что мы расслабляемся и там включаются все естественные человеческие механизмы: быстрая реакция, шутки, легкость в движении и легкость в коммуникации.
Барак Обама – пример человека-спикера, который в любом месте, выбирая определенную модель поведения с аудиторией, которая есть, уже расслаблен. Только не путайте расслабленность с выключенностью. Наоборот, подготовленное тело обеспечивает наилучшую реакцию. И вот это дает полную уверенность в том, что если выкрикивают «черный мудак», то он, моментально справляясь с гневом, адекватно реагирует и отвечает.
– А как тебе Трамп и Хиллари, их речь? Это уровень ниже? – интересуюсь я у Вероники.
– Трамп – это человек выверенный, его речь, выступления и реакции – они все продуманные задолго «до». Поэтому это не очень интересно. Если посмотреть на дебаты, то по всему понятно, что реакция на какую-то колкость Хиллари – заготовленная. То, что Клинтон делает в прямом эфире, рождается сразу. У Обамы и Хиллари одна и та же команда политтехнологов, которые их тренируют по одной системе, выстраивая стратегию поведения в первую очередь, а потом уже речь как следствие.
«Ораторское искусство – это прикладная вещь. Если есть на что ее накладывать, тогда это ценно. Если нет, то заниматься не нужно, все честно. Часто человек заблуждается, думая, что риторика – это инструмент изменений и успеха. Это только один из инструментов, который работает в комплексе с развитием параллельных навыков. Реакция, например, свободная жестикуляция, работа с эмоциональностью».
Проблема в личной коммуникации связана с телом в первую очередь. «Когда вы, например, находитесь на дне рождения и там 20 человек, – продолжает Вероника, – а вас просят сказать тост, но вы не хотите этого делать, потому что чувствуете себя скованно в этом пространстве. Эта скованность присутствует в теле. Поэтому в первую очередь вы будете расслаблять со мной тело, заниматься физкультурой (я утрирую), а потом уже накладывать на это другие техники».
Аристотель – первый, кто раскрывает публичное выступление, ораторство с точки зрения всех сфер жизни человека, которые влияют на его умение говорить. Когда в балансе и ум, и тело, и эмоциональное состояние, тогда человек уверенно говорит о том, что для него близко. Для Вероники Аристотель – основоположник знаний о психофизике. Он своими словами подводит к тому, что без всех этих компонентов обычное ораторство – пусто.
– Расскажи мне о своем увлечении народной культурой.
– Я занимаюсь аутентичным пением, хожу на занятия в музей Гончара, уже давно, но не регулярно, − делится Вероника. – С самого детства я очень люблю украинский фольклор. С чем это связано? Сложно ответить, но, скорее всего, со школой, в которой популяризировалось все украинское.
– Что за школа?
– 117-я. У нас был большой акцент на украинском, и, наверное, корни оттуда. Мама пела в хоре Веревки. Кроме этого, я помогаю музею Гончара, которым занимается активно Таня Соловей. Там мы делаем разные мероприятия, ездим в этнографические культурные экспедиции. Это моя любимая тема, я выбираю село какое-нибудь − и поехали.
Вокалом я занимаюсь с Сюсанной Карпенко – это главный авторитет для меня в мире фольклора. Сколько знает о традиции украинской песни она, не знает никто. Ну и голос, конечно.
Есть четыре основные голосовые манеры, по которым преподаватели школы публичного выступления «Аристотель» занимаются со своими учениками. Когда нужно расслабить голос и когда нужно показать, что одну и ту же информацию можно подавать с абсолютно разных голосовых позиций, тогда подключаются голосовые манеры. Например, фраза о 8 Марта будет звучать по-разному, если сказать ее «восторженно», потом как «агитатор», «руководитель» и «просящий». Человек пробует все.
– Ты сама никогда не отказываешь? Не говоришь – «все, извините, нет, но с вами я работать не стану»?
– Нет, конечно! Я никому не отказываю. Бывает, встречается сопротивление на первых занятиях, из серии «Ну это понятно! Ну это я знаю!», но эта реакция достаточно быстро исчезает. Поверьте, когда человеку действительно нужно и планы серьезные, процесс развития невероятно быстрый и проходит он с такой радостью, что я вам передать не могу.
Напоследок я любуюсь аутентичными картинами Вероники и старинным сундуком, который везли специально из Волынской области в школу. На занятие к Селеге я обязательно запишусь!
Текст: Настя Калита
Фотограф: Алексей Гоц
