Могут ли современные художники заимствовать идеи и образы, при этом сохраняя оригинальность и зарабатывать неплохие деньги? Могут. Главное — знать, как. Согласно онлайн-словарю галереи Tate Modern, что апроприация — это практика художника, в которой используются уже существующие произведения искусства с небольшим отличием от оригинала. Коротко и ясно. Если плагиат и присвоение чужого карается законом, то заимствовать не запрещает никто. А, как известно, не запрещено — значит, разрешено. Как можно «списать у соседа по парте» и заработать сотни тысяч долларов? Разбираемся на примерах пионеров апроприации .
Ричард Принс
В конце прошлого года в галерее Гагосяна прошла выставка Ричарда Принса под названием «New Portraits». Суть «новых портретов» заключалась в том, что Принс распечатал на больших холстах снимки случайных людей из Instagram, добавил к фото несколько своих комментариев, и вуаля — серия работ готова. За каждый такой снимок Принс просил около 100 тысяч долларов. А десятью годами ранее на аукционе Christie’s была продана фотография «Untitled (Cowboy)», также принадлежащая Ричарду Принсу: она стоила более чем 1 200 000 долларов! Так вот, «Ковбой» Принса представляет собой не что иное, как коллаж из реклам сигарет Marlboro, товара массового потребления целых десятилетий. В Америке 80-х, где человек Marlborо является чуть ли не национальным секс-символом, Принс прекрасно улавливает мечты американских домохозяек, создает своего ковбоя и попадает в десятку.
Шерри Ливайн
В амеркианском MOMA хранится фотография авторства Шерри Ливайн, послужившая отправной точкой началу постмодернизма. Это — снимок снимка американки Элли Мэй Берроуз, жены фермера из Алабамы, который принято считать символом Великой Депрессии. Портрет Элли Мэй был снят еще в 30-е годы Уокером Эвансом. Через пятьдесят лет Шерри Ливайн фотографирует этот кадр прямо в каталоге к выставке Эванса, называет его «По стопам Уокера Эванса», подписывает своим именем и дарит MOMA. Такой легкомысленный, на первый взгляд, но очень важный шаг Ливайн знаменует конец в восприятии искусства как товара. Наступает новое время, в котором каждый может переснять любое фото и повесить на стену как собственную работу.
Еще одним примером отношения Ливайн к сакрализации предметов искусства служит работа «Фонтан по Марселю Дюшану». Схожий с дюшановским писсуар она покрывает бронзой, переворачивает и ставит на пьедестал. Это уже не предмет искусства, не вещь, но просто набор символов и знаков. Зрителю предстоит понять, что говорит автор. «Ничто» представляет собой закодированное «Всё».
Джефф Кунс
Имя Джеффа Кунса постоянно фигурирует в историях о нарушении авторских прав. Так, случаем, когда суд счёл недопустимым использование художником чужой фотографии, стало дело Арта Роджерса против Кунса. Речь идет о фотографии и скульптуре,на которых одинаково изображена семейная пара, держащая в руках восемь щенков.
Но в остальном Кунса можно назвать практически гуру апроприации. Он постоянно умудряется выйти сухим из воды, доказывая, что именно заимствует, а не ворует. Умело превращая китч в предметы искусства, Кунсу удаётся не просто собирать тысячи посетителей на своих выставках, но и провести первую в истории выставку современного искусства в Версале.
Герхард Рихтер
Герхарда Рихтера, самого дорогого художника в мире, можно назвать и самым «безобидным» апроприатором. Для своих работ он в основном использует фотографии из семейного архива, либо же снимки, облетевшие весь мир, лишившись, таким образом, автора. Портреты умерших родственников Рихтер рисует бледным серым маревом, показывая тем самым, что забвение неизбежно, и память способна стереть даже самую сильную боль и любовь. Примером такого «расфокуса в памяти» можно считать работу «Дядя Руди»: Рихтер перерисовывает фотографию своего дяди, солдата СС, сделанную перед началом службы. Ему предстоит воевать за режим, который убил его больную шизофренией сестру в рамках программы умерщвления всех душевно больных людей. В том же году Рихтер пишет портрет доктора Хайде — идеолога той самой программы по уничтожению людей с психическими расстройствами, пишет по фотографии, сделанной в день ареста доктора. Рихтер рисует и стирает лицо до пятна. Такого же пятна, которым тысячи невинно убитых жертв остались и в памяти Хайде.
Текст: Софья Кочарян
