Для каждой из наших восьми героинь страшный диагноз стал совершенной неожиданностью, но в каждом случае все закончилось победой над болезнью – во многом благодаря тому, что они сами решили, что именно так и будет. Их истории очень похожи, но, как и везде, здесь нет универсальных рецептов, и каждая девушка боролась с этим вызовом по-своему. Что они переживали, когда месяцами находились за закрытой дверью детской онкологии, что почувствовали, когда смогли вернуться к нормальной жизни, и как это отразилось на их мироощущении?
Настя, 20 лет, учится на переводчика
Заболела в 14 лет, лечилась 10 месяцев
Первый месяц, проведенный в больнице, я не помню вообще. Наверное, это особенность памяти, которая помогает забыть все плохое. Вначале была жалость к себе, обида на весь мир, мысли о том, почему я, за что это мне. Сложнее всего для меня было смириться с тем, что, пока мои четырнадцатилетние сверстницы наряжались на свои первые дискотеки, у меня выпадали волосы и ресницы, а я сама была настолько слаба, что самым большим развлечением для меня становилась прогулка к качелям во дворе больницы. Конечно, это оставило свой отпечаток – я довольно замкнутый и мнительный человек, и моя болезнь умножила все подростковые комплексы на сто.
После выписки мне хотелось все наверстать, показать, что я такая же, как и все. Десятый класс я провела дома, а в одиннадцатый пошла уже вместе со своими одноклассниками. Но здесь меня ждал еще один удар по самолюбию – я всегда была круглой отличницей, и мне было тяжело понимать, что я отстаю по некоторым предметам. Мне очень помогли друзья – все они со мной до сих пор. Я очень благодарна им за то, что они не относились ко мне с жалостью, не пытались подсластить пилюлю. Пока отрастали волосы, я принципиально не носила париков –весь город все равно все знал. Но, когда я поступила в университет, для меня было огромным наслаждением понимать, что здесь никто не слышал о моей болезни, никто не относится ко мне снисходительно. Я до сих пор предпочитаю ничего не рассказывать новым знакомым. Постепенно я преодолела многие барьеры, но до сих пор не могу вспоминать об этом времени без того, чтобы все внутри меня не сжималось.
Аня, 18 лет, учится на медсестру
Заболела в 14 лет, лечилась 10 месяцев
О своей болезни я узнала внезапно, и на последний звонок уже не пошла. Сначала я не слишком хорошо понимала, о чем идет речь, и все, чего мне хотелось – плакать сутки напролет. Но врач сразу настроил меня на то, что все будет хорошо. До болезни я ходила в художественную школу, занималась танцами и гандболом, была очень общительной и активной. Но человек действительно привыкает ко всему: ты будто перемещаешься в другое пространство и начинаешь жить другими смыслами, а самой большой радостью становятся хорошие результаты анализов или разрешение прогуляться по улице. Были моменты, когда становилось совсем уж страшно и сложно, но я знала, что нужно перетерпеть, и все будет в порядке. Главное – быть в этом уверенным. И, конечно, я получила очень много поддержки от семьи и от друзей. Раньше я никогда не думала, что люди настолько отзывчивы: все мои близкие заботились о том, чтобы у меня было стабильно хорошее настроение. Моя лучшая подруга была со мной рядом все это время: когда меня выписали из больницы, и я возвращалась домой, то специально не предупреждала ее. Позвонила уже из дома и сказала: «Я вернулась». А она отвечает: «Я не верю, ты врешь мне», и я слышу, как она плачет.
Сейчас я учусь на медицинском факультете, хочу быть медсестрой, ведь я знаю, как много значит поддержка во время болезни. После всего пережитого я стала более чутко относиться к людям: думать, что говорю, стараться поддерживать и помогать и внимательно относиться к каждому.
Алина, 19 лет, учится на фармацевта
Заболела в 14 лет, лечилась один год
Мою болезнь обнаружили во время планового осмотра. Сначала у меня была депрессия, но я переживала не столько из-за болезни, сколько из-за того, что пропущу что-то интересное в школе и из-за выпадающих волос. В Охматдете, конечно, со мной всегда была мама, но в целом я не слишком много общалась с людьми в то время: во-первых, большинство детей были еще младше меня, а во-вторых – я очень закрытый человек и привыкла все переживать в себе, мне сложно делиться с кем-то своими переживаниями. Мои школьные друзья сначала звонили мне и всегда приходили в гости, когда меня отпускали домой, но все мы были маленькими, они плохо понимали, что со мной происходит, и мы, конечно, отдалились. Основной поддержкой была мама. Она никогда ничего не скрывала от меня и в то же время знала, что мое моральное состояние очень зависит от ее настроя.
Страшно мне было только сначала, а потом, когда я свыклась с фактом своей болезни, я уже не боялась: у меня бойцовский характер и выздоровление было моей целью. Я никогда не думала о возможности плохого исхода – я сама запрограммировала себя на то, что обязательно выздоровею. Год в изоляции, практически один на один с самой собой, конечно, углубил мою замкнутость, но в то же время я многое преодолела и обнаружила в себе внутреннюю силу. Поэтому я с уважением отношусь к этой странице своей жизни.
Люда, 20 лет, учится на ресторатора
Заболела в 14, лечилась 11 месяцев
Я узнала о болезни незадолго до своего пятнадцатилетия, в начале учебного года в девятом классе. Я внезапно очень похудела, и мне это ужасно нравилось, хотя, конечно, потеря десяти килограммов за пару недель было странным явлением. Когда родители повезли меня на обследование в Одессу, а затем в Киев, я поняла, что, скорее всего, они за меня очень переживают, и не просто так. Когда они узнали диагноз, то очень боялись мне о нем рассказывать, но я шокировала их тем, что не особенно расстроилась. Я думала так: сейчас не восемнадцатый век и все лечится, даже если это и займет два года. Хотя, конечно, меня расстроил тот факт, что я пропускала школьную постановку на выпускном в девятом классе.
Я всегда была очень энергичным и радостным человеком, любила и себя, и окружающих людей. Такой я и осталась. Когда я вижу, что человек слаб, мне хочется показать ему, что он может быть сильным и смелым. Я рассказываю, как я болела, как попала в реанимацию, как у меня упали лейкоциты, а мне ужасно хотелось вареников со сметаной и мне снились кошмары о том, как вся семья их ест, а мне не дают. На следующий день мама застала меня за тем, что я разговаривала со своими гемоглобином и говорила ему, что нужно срочно подняться, чтобы нам наконец разрешили есть сметану. Самое удивительное, что буквально через пару дней лейкоциты действительно поднялись!
Был, конечно, момент, когда было действительно трудно, долго не было улучшений, меня не отпускали домой, ужасно раздражали выпадающие волосы. Моя палата находилась на тринадцатом этаже, я глянула в окно и подумала, что можно просто перешагнуть по ту сторону. Но кому бы я сделала этим лучше? Я никогда не испытывала внутренних страданий по поводу того, что заболела – я даже рада, что со мной это произошло. Раньше я с жадностью относилась к жизни, спешила жить, и сейчас мне кажется, что болезнь была знаком о том, что нужно притормозить и сбавить обороты. Поэтому я боюсь неуважительно относиться к ней, обижаться – мне кажется, тогда она вернется.
Саша, 20 лет, учится на переводчика
Заболела в 16 лет, лечилась 1 год
Когда мне впервые сказали о моем диагнозе и направили в Охматдет, я была уверена, что выйду оттуда через две недели. До конца понимать и осознавать все, что со мной происходило, я стала только спустя два-три месяца, когда начали химиотерапию, и было уже очевидно, что дело серьезно. Я очень сложно переживала тот период – когда я вспоминаю о нем, у меня сразу наворачиваются слезы. Не могу сказать, что моя болезнь – это закрытая тема, но от воспоминаний об ощущениях того периода на душе скребут кошки. И нет, я не была в отчаянии – я доверяла своему врачу и ни на секунду не сомневалась в том, что одолею болезнь. Но когда ты девочка и тебе шестнадцать, наблюдать за тем, как у тебя выпадают волосы, действительно очень страшно. Когда меня выписали из больницы, я носила парики, удивляя всех постоянно меняющейся прической – я была даже кудрявой блондинкой.
Самым сложным для меня оказался второй год лечения, когда я уже была дома, и мне разрешали выходить на улицу: перед каждой прогулкой мне нужно было принимать по семь таблеток химиотерапии, и состояние после них было ужасающим. Да, это сложно и физически, но, в первую очередь – морально, ведь ты чувствуешь себя совершенно беспомощной. Кроме того, мне постоянно хотелось апельсинов, которые нельзя было есть. Но я их, конечно же, ела все равно, из-за чего меня ужасно обсыпало. Но это было потом – сначала были апельсины. Сейчас я слежу за собой и отношусь к себе очень бережно. Вообще, болезнь очень сильно повлияла на мой характер: я была гораздо наивнее, гораздо беззаботнее. А теперь я прочувствовала, что это значит, когда твоя жизнь висит на волоске, и все твои силы и мысли сосредоточены на том, чтобы эта тонкая нить не оборвалась. Мы должны очень ценить свою жизнь и друг друга.
Катя, 17 лет, в этом году заканчивает школу
Заболела в 11 лет, лечилась 4 года
«Когда я узнала, что у меня рак крови, я не понимала, что это значит – знала только, что это очень серьезно. Мои родители ничего не скрывали от меня, и я довольно спокойно относилась к своей болезни, никогда не падала духом и была совершенно уверена в том, что буду здорова. Самым сложным для меня был период приема гормонов, которые вызывали сильный голод – я буквально считала минуты, когда можно будет поесть. Во время лечения я занималась всем, чем только можно себя занять, находясь в закрытом пространстве – рисовала, вышивала, делала какие-то поделки, а, будучи в Италии, даже начала готовить и выучила итальянский. Мне никогда не было скучно – в больницах у меня всегда были друзья.
Воспоминания о том времени носят скорее позитивный характер – в основном в памяти всплывают приятные моменты, которые случились со мной за эти годы. Да и не могу сказать, что было так уж много плохих – я знала, что мне нужно лечиться, и делала то, что нужно. Мне кажется, что это связано в первую очередь с моим характером, а не с тем, что я чего-то не понимала в силу возраста. Я доверяла врачам и постоянно говорила себе, что все будет хорошо, и это было одним из факторов, который помог мне излечиться. Я продолжала общаться со своими друзьями из школы – мы переписывались и созванивались. С большинством мы, к сожалению, со временем перестали общаться: я повзрослела быстрее, чем они, и раньше стала понимать какие-то серьезные вещи. Когда я лечилась, то думала, что обязательно стану врачом. Но сейчас решила, что все-таки выберу что-нибудь другое.
Даша, 20 лет, учится на издателя
Заболела в 14 лет, лечилась 9 месяцев
Я была в девятом классе, у меня было миллион разных увлечений и интересов, и известие о том, что у меня рак крови, стало для меня шоком. Я не переживала, например, из-за волос, которые выпадут, но перспектива пролежать в больничной палате полгода казалась мне невообразимой. Но я справилась: мне очень помогли другие дети, которые были там, и, конечно, мама и бабушка, которые постоянно оставались рядом. Я не собираюсь вычеркивать этот период из своей памяти – это часть моей истории. Каждый раз, когда я приезжаю в Охматдет на плановые анализы, я стараюсь зайти к тем, кто сейчас там и своим примером показать, что и они тоже справятся.
Такие моменты в жизни нельзя воспринимать как наказание — я понимала, что это послано мне для того, чтобы я что-то переосмыслила, что-то увидела. Некоторые люди оказали неожиданную поддержку – например, мои одноклассницы специально для меня вели дневник, в котором описывали все, что происходило в школе во время моего отсутствия. А, когда я вышла из больницы, то не носила парик, и мне не было неловко – как и моим друзьям и парню. Болезнь помогла мне стать уверенней в себе и спокойно относиться ко многим вещам, не делая из них трагедии. Я вышла из больницы с совершенно другим отношением к жизни и научилась видеть подарок во всем том, что обычно воспринимается как должное.
Настя, 18 лет, учится на переводчика
Заболела в 14 лет, лечилась 5 месяцев
Мне долго не могли поставить диагноз. Мы до последнего надеялись, что подозрения не подтвердятся. Когда в Киеве нам сказали, что у меня лейкемия, первый час я прорыдала, и сначала мне все время казалось, что мы вот-вот уедем. У меня есть младшие брат и сестра, они двойняшки, и мне было очень тяжело не иметь возможности обнять их, я жутко скучала. Но я даже не представляю, как тяжело было моей маме, которая постоянно была со мной. Я видела ее слезы и понимала, что не могу допустить, чтобы она продолжала плакать из-за меня. Что касается друзей, такие ситуации, конечно, расставляют все на свои места. Когда я вернулась в Луганск, то восьмого марта увидела под своим домом весь класс, который пришел меня проведать. Я была так счастлива! У меня есть две лучшие подруги, которые меня очень поддерживали в тот период, и сейчас, когда они расстраиваются из-за каких-то рутинных вещей, я всегда напоминаю им, насколько на самом деле прекрасна жизнь. После болезни все цвета стали гораздо ярче, мне хочется прожить каждую секунду, все прочувствовать, везде побывать. Я хочу все успеть и все увидеть.
Некоторые дети еще находятся в начале борьбы, и вы можете помочь им, перечислив деньги в благотворительный фонд «Таблеточки». По этой ссылке можно выбрать удобный для вас способ.
За помощь в организации съемки благодарим сервис аренды брендовых платьев Oh My Look!
Фото: Константин Аврамец
Текст: Мария Алесина
