Давайте начнем с азов, чем занимается арт-директор международной ярмарки современного искусства, что входит в ваши обязанности?
В моем случае я не только арт-директор, я и управляющий директор (managing director), я отвечаю и за финансовую, и за арт-составляющую. У нас есть разные департаменты: маркетинг и пиар, контент и проджект менеджмент, и я являюсь связующим звеном. Мы будем проводить viennacontemporary уже в 6-й раз. На ярмарку же галереи и посетители попадают не случайно, рынок сейчас очень насыщенный, и люди просто так на эксперименты не идут, они должны понимать, что ты им даешь, если ты с ними работаешь.
Я постоянно держу руку на пульсе и общаюсь с людьми, которые участвуют в нашей ярмарке. Мы на связи с галеристами, с коллекционерами, у нас прекрасная целостная команда, мы двигаемся в одном направлении. Мы планируем проекты, дискуссии, кураторов, как все будет выглядеть визуально, даже какие цветы мы используем в этом году в оформлении.
Как происходит работа с коллекционерами? Чем вы привлекаете их на свою ярмарку?
У нас очень конкретно описанное позиционирование на рынке, у нас фокус на Восточную Европу. Когда мы начинали 6 лет назад, это был не самый очевидный выбор для международной ярмарки. Потому что не было гонки за Восточной Европой, это очень специфический интерес. Так что у нас очень уникальный подход, к тому же никто этим так долго и так интенсивно не занимается. У нас на ярмарке 30% занимают галереи и искусство из Восточной Европы. Когда международные коллекционеры попадают к нам, они могут эти галереи не знать, для них это шок. И в то же время вау, как это так, я не все знаю.
То есть это больше эффект вау, это их не отпугивает?
Это осознание, что все-таки ты еще чего-то не знаешь, что надо с этим разобраться. И мы очень конкретно помогаем людям с этим: у нас много гидов, галереи профессионально предоставляют информацию, они знают, как вести себя и что рассказать про художников. Этот галерист мог быть и на Art Basel, но на таких ярмарках можно не попасться на глаза международным коллекционерам, так как они в основном идут протоптанными путями. Когда большое количество галерей из Восточной Европы оказывается на одной ярмарке, то их начинаешь замечать.
За последние 6 лет нам удалось выстроить все эти связи, люди начинают видеть полную картину, это их не отпугивает, потому что мы создали для них комфортные условия.
Отрезает ли это часть галерей, которые не работают с восточноевропейскими художниками?
Нет, у нас 30% процентов галерей из Восточной Европы, так как это наше позиционирование, мы придерживаемся такого количества. Также у нас 30% австрийских галерей, и 40% - остальной мир. Но тем не менее мы серьезно отрабатываем наш фокус на Восточной Европе, стараемся показать публике новые для них явления, открыть новые имена. В этом году у нас, например, будет венгерский неоавангард 60-х и 70-х гг.
Почему Венгрия и неоавангард? Намечается тренд на это или вы вспомнили что-то давно забытое?
Здесь надо всегда держать баланс, постоянно смотреть и быть в курсе. У нас все-таки все страны Восточной Европы очень разные У них разное происхождение, история, развитие в последние 20-25 лет, инфраструктура. Когда мы фокусируемся на определенной стране, мы не можем делать его сами, в одиночку. Нам априори нужны партнеры, кто будет заниматься контентом, кто будет финансово помогать. Я наблюдаю несколько явлений, движений, и стараюсь выяснить, кто там может стать партнером, кто дышит именно этим.
Этим летом венгерские художники были хорошо представлены в Нью-Йорке, в Лондоне было несколько выставок, и для ярмарки это очень хорошо. Потому что люди будут узнавать - они где-то уже могли читать об этом периоде, им рассказали, какие-то отдельные работы они видели. Это подготовленная почва, что очень помогает ярмарке, потому что не надо с нуля рассказывать, люди увидят полную картинку, пресса об этом уже писала, музеи заинтересованы. Это такой идеальный случай.
Кристина Штейнбрехер-Пфандт
А до этого были такие идеальные случаи?
Были, например, с Азербайджаном, мы делали фокус на эту страну вместе с организацией Yarat, которые к тому моменту уже 2 года активно работали, сделали презентацию на Венецианской биеннале. Чем меньше тебе надо дополнительной информации, тем проще ты все воспринимаешь. Или противоположный пример – в прошлом году мы делали Экс-Югославию, это тоже было на ура. Люди мало видели, у них не было никакой картинки, но на ярмарке они смогли познакомиться с арт-сценами, с кураторами, увидеть то, что нигде до этого не видели в одном месте. Это совсем другой ход, когда есть регион, который совсем не был представлен и мы обратили на него внимание. Каждая страна, регион требуют своего собственного подхода. Мы как ярмарка должны всегда его подбирать, так как это то, чем мы интересны.
Планируете ли обратить внимание на Украину или Казахстан? Или они пока не готовы?
Я всегда готова на обсуждение, я просто пока не нашла такого партнера, кто бы это сделал вместе со мной. Должна быть мотивация, и она не всегда исчисляется в деньгах. Я не могу прийти и сказать: вот такой бюджет, давайте делать. Это не заказ. Интерес рождается с двух сторон, мы готовы помогать, но у нас нет огромного бюджета. Нужен партнер, который понимает, зачем он это делает, у которого есть стратегический план. И это делается не ради себя, не ради одной галереи или одного художника, а ради общей сцены. Украина и Казахстан мне интересны, но у них ограниченное количество людей, которые этим занимаются, и у них много собственных проектов, которые для них в приоритете.
В этом году у вас будет специальная секция Solo & Sculpture. Это будет постоянный проект? Как показатель того, что ярмарка развивается?
Проект Solo мы делаем второй год. В прошлом году его курировала Абасе Мирвали, которая сделала Solo Expanded, в этом году куратором выступит Мигель Вандшнайдер. Кураторы всегда выбирают себе какую-то тему, и Мигель Вандшнайдер выбрал именно скульптуру. Это не скульптурный парк, как у Frieze, это проект внутри нашей ярмарки.
Какие еще произошли изменения в ярмарке и в отношении к ней?
Когда мы начинали, у нас было видение, что Вена – это идеальный город, чтобы сделать международную ярмарку современного искусства. Но 6 лет назад люди были увлечены мегаполисами или путешествиями в экзотические страны. Теперь ситуация выглядит совсем по-другому, потому что людей больше всего стало волновать их время, они хотят четко понимать, почему они должны хотеть куда-то ехать. Потому что времени нет. Нет времени стоять в пробках, ездить в непонятные места без определенной цели. Если ты куда-то зовешь людей и что-то от них хочешь, они должны конкретно понимать, что они от этого получат. Вена – очень интеллигентно и логично спланированное место, ты можешь одновременно прогуляться, отдохнуть, посмотреть музеи и не потратить много времени на логистику. Ты просто не тратишь время на ненужные вещи, пробки и так далее.
У нас представлено искусство и галереи стран, которые нельзя увидеть на других ярмарках. У нас прекрасная ВИП-программа, местные коллекционеры открывают свои дома, показывают свои коллекции, это тоже очень качественный показатель.
А что важно для галерей, которые участвуют в ярмарке? Помимо того, чтобы приехать и продать свои работы.
За 6 лет мы заработали доверие друг к другу, вместе с галереями мы выступаем как команда, галеристы воспринимают нас как партнера. Они чувствуют, что на этой ярмарке они могут быть услышаны, с ними общаются коллекционеры, которые на Art Basel могли к ним не зайти.
