Любовь всегда выглядит красиво. Красивые люди, нарядные, даже если не идеальные, красиво проводят время друг с другом. Ходят на красивые свидания в красивые места. И я даже не говорю сейчас о каком-то стерильном, вылизанном мире социальных сетей или популярного кинематографа. А о том, как мы себе ее представляем зачастую.
Любовь как образ — эстетична, полна радости и красоты. Юными, мы представляем себе любовь как сплошное переживание счастья. Говорим “любовь”, закрываем глаза и жмуримся, как от солнца. Набираясь опыта, мы уже не видим все таким идеальным и начинаем бояться и сторониться. Но сторонимся мы нелюбви. Смерти чувств и потери близости. Любовь же сохраняет за собой монополию на образы со знаком “+”. Мы редко себе представляем любовь в сочетании с мерзостью, страхом или отвращением. Любовь в ситуации войны, будь она вокруг или внутри нас.
Мой опыт показал, что в ситуациях, когда я ухожу глубоко в минус, моя любовь не выдерживает или как будто на время замирает. Как будто если боль и правда велика, то она занимает все место, не оставляя ничего для нежности. Или словно эта “красивая” природа любви просто несовместима с уродством душевных ран.
Когда на экраны вышел “Титаник”, мне было 9 лет, но я уже тогда была немного максималисткой, и в этом порыве фильм мне не понравился. Единственная сцена, которая растопила ледяное сердце третьеклашки: сцена с пожилой парой, которая решила встретить смерть вместе, обнявшись, лежа на кровати, пока вода заливала их каюту. Старые, некрасивые, неглавные персонажи. Но такие настоящие, живые и трогательные.
Сильнее всего, острее всего я чувствовала любовь тогда, когда она была некрасивой, когда она цветком прорастала из того, что принято считать мерзким, неэстетичным. Когда ты изуродован событиями, когда ты болен, когда потерял силы и шарм. Когда вдруг стал чуть больше человеком, чем всегда: слабым, смертным, обнаженным, хрупким, телесным, земным, с запахами, звуками, потребностями и настроениями, которые принято скрывать. Вот тогда и есть шанс пережить любовь, совсем иначе, чем в наших фантазиях, но так, как нам и не снилось.
Я всегда старалась скрывать, выносить за рамки отношений все, что было недостаточно красивым, гармоничным, контролируемым. Когда нечто такое случалось, я проводила стену между этим и своей любовью, чтобы сохранить ее. Хотя именно это ее убивало. Я закрывала плотно дверь и там, за ней, тихонько боролась со своими ужасами, а после приходила обратно, привнося только свое геройство, до которого, конечно, тяжело дотянуться, или раны, которые тяжело понять, если не свидетельствуешь самого боя.
Но вот однажды, когда я вновь ощутила предшествующую беду на запах, я взяла своего партнера за руку, открыла дверь так широко, как могла (не слишком, но уже что-то) и попросила пойти со мной. Он увидел всю картину, все те части, которые принято скрывать. Он не совершил прыжок в типичный сценарий попыток быть наивным и с юмором воспринимать ситуацию. Ненавистный мною сценарий сохранения видимости “нормальности” и “светлой стороны жизни”. Он отреагировал так, как бы мне хотелось: без страха, но и без обесценивания, со злостью. И именно от этой злости, смешанной с принятием темноты, и смог появиться свет. Именно сквозь уродливость, с которой к нам нередко поворачивается жизнь, я разглядела для себя что-то новое и ценное, что-то о любви.
Читайте также: Субботняя колонка: Как харассмент уничтожил флирт