На этой неделе мюнхенцам выпала огромная честь, но и не меньшее испытание: выдающаяся вагнеровская сопрано и меццо-сопрано Вальтрауд Майер попрощалась с партией Изольды во время Мюнхенского оперного фестиваля в Баварской государственной опере. Она была главной Изольдой мира на протяжении около 20 лет. Мюнхен, который наравне с Байройтом всегда был эпицентром вагнерианства, обожает Вальтрауд пожалуй так же сильно, как и самого Вагнера. Певица же, родившаяся в Вюрцбурге, одном из вагнеровских городов, давно обрела в Мюнхене второй дом (насколько в принципе можно говорить о доме в условиях насыщенного международного гастрольного графика). Поэтому другого города для прощания с Изольдой-Майер быть не могло: между Мюнхеном, Вагнером, оперой «Тристан и Изольда» и Вальтрауд Майер можно ставить знак равенства в любом месте и ни разу не ошибиться. Вокруг этого прощания в Мюнхене совершенно не было шумихи. Я узнала о том, что только что слушала Майер, исполняющую партию Изольды в последний раз, уже после спектакля. Никаких специальных объявлений на афише. Ни слова об уходе на сайте Баварской оперы. Для мюнхенцев это очень личная история, пафос здесь ни к чему. Просто тихий sold out за несколько месяцев до спектакля, переполненный поклонниками зал, стоячие овации в конце, слёзы на глазах зрителей – как оказалось, не только из-за любовной смерти Тристана и Изольды… Всё. Майеровская Изольда стала легендой, которая отныне живёт только в памяти тысяч вагнерианцев, которые будут рассказывать о ней такие же истории, какие мы с завистью слушаем, например, о Марии Каллас. И каждая из них будет начинаться словами «Я слышала Её…».
Относительно постановки, в которой Майер навсегда рассталась с «Тристаном», можно совершенно оправданно применить определение «культовая». Инсценировка знаменитого немецкого режиссёра Петера Конвичного принадлежит к классике современной вагнерианы, а имя её автора принято называть при первом же упоминании о современной оперной режиссуре. Спектакль был поставлен в Мюнхене в 1998 году, и Изольду в нём уже тогда исполняла Вальтрауд Майер. В то время постановка казалась чем-то невероятно авангардным: задник, украшенный весёлым морем как из детских карандашных раскрасок, шезлонги и коктейли на белоснежной палубе круизного лайнера в первом действии, сюрреалистический лес во втором, технологически сложная игра теней, по-настоящему бьющееся стекло в третьем. Сегодня многое из этого уже выглядит немного нафталином, как в период становления режиссёрской оперы отголоском прошлого казалось стремление воспроизвести на сцене исторические костюмы и «реалистичные» декорации. Однако в этом «новом нафталине» постоянно угадываются приёмы уже следующих поколений режиссёров. Картинка начала третьего действия вдруг совпадает с декорациями «Тристана и Изольды» скандального режиссёра Дмитрия Чернякова, поставленного в 2005 году в санкт-петербургском Мариинском театре. Образ обычного дивана как символа мещанского мира и земного измерения любви Тристана и Изольды, используемый Конвичным для знаменитого 40-минутного любовного дуэта второго действия, отсылает к байройсткой постановке того же 2005 года (режиссёр – Кристоф Марталер, сценография Анны Фиброк), где бюргерская мебель в стиле 1960-х годов была ключом к актуализации вагнеровской драмы. А вот изображение планеты, то ли затенённой, то ли почти полностью закрытой другой планетой, вызывает в памяти «Меланхолию» Ларса фон Триера, единственным и бесконечно повторяемым саундтреком которой является… Vorspiel к «Тристану и Изольде» (что, к слову, как-то не особо упоминается в титрах к фильму). Постановка «Тристана и Изольды» Конвичного повлияла на многих, даже при всей своей неоднозначности (прежде всего это касается искусственного нивелирования напряжения в первом действии за счёт подчёркнуто несерьёзных, «детских» декораций).
Последняя Изольда Вальтрауд Майер была очень необычной. Пожалуй, это в духе певицы, которая славится своим сложным характером. Ещё не зная, что это прощание, я не раз ловила себя на ощущении, что Майер уже всё сказала в этой партии и больше не желает что-то в ней искать. Она устала от Изольды. Устала бесконечно любить и сладко умирать. Нет, исполнено всё было на высочайшем уровне: роскошный вокал, безупречная техника, мастерская актёрская игра, легендарное умение певицы полностью перевоплощаться в каждой конкретной постановке – я слушала Майер месяц назад в Будапеште и в Мюнхене не сразу её узнала. Подумалось даже, уж не случилось ли что-то с дивой и не произошло ли замены. Осанка другого человека, аккуратная походка, сдержанные жесты, приглушённая энергетика, которая не валит с ног, как это было в будапештском «Кольце нибелунга», где Майер пела Вальтрауту. Или Кундри в венском «Парсифале» год назад. Или Вальтрауд Майер решила отпустить свою Изольду и сделала это очень нежно, уважительно и легко. Ей 59 лет, её голос по-прежнему великий, но теперь – для других партий.
Фотографии: Wilfried Hösl
