Потому что в этот раз Билли Боб Торнтон и лилипут Тони Кокс наденут ватные бороды и эльфийские колпаки, чтобы ограбить детский благотворительный фонд.
Звезда фильмов «Бал монстров» и «Человек, которого не было», сериалов «Фарго» и «Голиаф» и рейтингов самых странных фобий родился в семье спортивного тренера и ясновидящей, а вырос в доме бабушки, где не было ни электричества, ни водопровода. Он был женат 5 раз, в том числе и на Анджелине Джоли, имеет четырех детей и звезду на Аллее Славы, с легкостью цитирует Фолкнера и обожает песни Тома Уэйтса. А также является одним из наиболее приятных и внимательных собеседников в Голливуде. Пять лет назад я увидела Билли Боба Торнтона в книжном магазине Лос-Анджелеса и не смогла удержаться, чтобы не подойти и не засвидетельствовать ему своего почтения и восхищения. Кстати, это случилось как раз перед Рождеством, и тем удивительней было его расположение к беседе с незнакомкой в такой горячий период, когда все торопятся и суетятся. В тот раз я смутилась и не посмела дольше трех минут отвлечь его от поиска книг. А сейчас мы встречаемся с ним в отеле Four Seasons в Беверли-Хиллз, чтобы поговорить о его новом фильме. И, конечно, о Рождестве.
Спустя тринадцать лет ты не побоялся вновь переодеться в Санта-Клауса! Неужели тебе не хватило возмущенных протестов после первого «Плохого Санты»?
Знаешь, будучи актером, я привык исполнять свою работу добросовестно. А это означает, что нельзя исполнять свою роль с достоверностью только на 75 или 82 процента. Если мне поставлена задача быть Чарльзом Мэнсоном, то я должен быть Чарльзом Мэнсоном. Это справедливо и для уголовника Вилли Соука. Да, в прошлый раз без протестов не обошлось. Одна женщина даже пристыдила меня по поводу того, что я посягнул на святая святых — Рождество Христово — и опорочил доброе имя Санта-Клауса. На что я вполне резонно ответил, что в свое время прочел Библию, но не помню, чтобы там хоть словом был упомянут Санта-Клаус с его санями и оленями (смеется). Кроме того, я ведь не играю роль Санта-Клауса, я играю роль вора-афериста, который переодевается в костюм Санта-Клауса. И вообще, мы же не в церкви, в конце концов!
А как ты сам празднуешь Рождество?
В реальной жизни я полная противоположность Вилли Соука. Я очень люблю Рождество. Празднуем мы дома, весьма традиционно. Это чудесное время! Мне нравится, когда за большим столом собирается вся семья. Единственное, что несколько выпадает из традиционного празднования, − это тот факт… что я переодеваюсь в наряд Эбби Хоффмана (американский левый активист 60-х – ред.).
???
Это шутка (смеется)! Я хотел сказать, что во время празднования Рождества мы не употребляем алкоголь. Совсем. То есть вообще. Потому что у нас непьющая семья. И дело во мне. Сейчас даже после пары бокалов самого легкого пива у меня начинаются жуткие головные боли. Здоровье все же дороже традиций.
Мне почему-то кажется, что даже несмотря на отсутствие алкоголя праздник у вас проходит очень весело. Ты какой юмор предпочитаешь? Черный-пречерный?
Я поклонник абсурдного юмора. Ну вот, к примеру, когда Стив Мартин выходит на сцену – он просто себе выходит, и на его лице такая глупая улыбка. А на голову надет обруч, который создает впечатление, что её пробила навылет стрела. Ужасно тупо, я знаю! Но как только он говорит в микрофон «Привет!», я от смеха просто падаю со стула. Понимаешь, есть определенный сорт людей, которым дано смешить. Они просто появляются в помещении − и уже только от этого становится смешно. Конечно, я люблю и тонкую иронию. Но вообще, меня, как и всех мужчин, могут рассмешить вполне обычные грубые шутки, вроде удара молотком по голове. Это же всем известно: у женщин чувство юмора более утонченное, а нас, мужчин, может развеселить что угодно (смеется).
Ну уж вот так прямо!
Правда-правда! Недавно я услышал анекдот, который, к своему стыду, я даже не сразу понял. Давай расскажу его тебе – уверен, ты точно сразу поймешь (смеется). Не помню, как он начинается… ммм… но что-то в таком роде… мужик заходит в Starbucks и становится в очередь. Вдруг женщина, стоящая перед ним в очереди, оборачивается и пристально на него смотрит. А потом говорит: «Знаете, а ведь у меня ваш сын!». Мужик изумленно глядит на женщину, чешет затылок и вдруг начинает запинаться: «Погодите, я что-то припоминаю… да-да… Лас-Вегас… да?… Вы танцовщица, да?». А женщина ему: «Нет, я не танцовщица. Я классная руководительница вашего сына» (смеется).
Если мы уж затронули женскую тему, то разреши тебе задать вопрос об Анджелине, тем более что в одном из последних своих интервью ты заметил, что никогда не чувствовал себя достойным своей бывшей супруги. Что ты конкретно имел в виду?
Понимаешь, все дело в том, что я ужасно неуверенный в себе человек. Ну вот просто до безобразия! Думаю, что в этом сыграл большую роль тот факт, что я вырос в невероятной бедности, которой невозможно было не стыдиться. Мы все родом из детства… И я до сих пор не чувствую себя комфортно в обществе богатых людей, будь то роскошные званые обеды в дорогих ресторанах или тем более в частных домах, где на пороге тебя встречают батлеры, а за столом за тобой ухаживает лично к тебе приставленная прислуга. Я не привык к такой роскоши, она меня пугает. Обычно в таких случаях я выхожу на улицу покурить, причем подольше (смеется). Я путаюсь, какой из множества вилок нужно пользоваться на великосветских ужинах и с каких слов начинать беседу. И знаешь – я не хочу этому учиться. Я нравлюсь себе таким. Какой я есть. Но самое неприятное, что многие актеры, добившиеся большого финансового успеха, часто судят обо мне по себе. И спрашивают меня, например, о любимых лыжных курортах (смеется). В такие минуты мне легче признаться, что я ни черта не разбираюсь в курортах, чем сидеть и делать вид, что я один из них. В некотором смысле то же самое я чувствовал, когда такая красивая и умная женщина, как Анджелина, была рядом со мной. Клянусь, я никогда не мог понять, что она во мне нашла.
Но со временем наверняка эта неуверенность притупилась?
Жизнь – сложная штука. Конечно, было бы логично, что после тех 36 лет, в течение которых я занимаюсь актерской деятельностью, мое чувство уверенности в себе окрепнет. К сожалению, я не могу этим похвастаться. С годами я стал чувствовать себя увереннее на съемочной площадке, играя роли или сидя в режиссерском кресле. Но как только съемки заканчиваются, я вновь теряю чувство уверенности в себе.
Зная о том, что вы с Анджелиной сохранили дружеские отношения, как ты относишься к тому, что сейчас происходит в ее жизни?
Могу сказать только одно – это абсолютно не мое дело. Несмотря на наши дружеские отношения, мы не обсуждаем нашу личную жизнь. Конечно, если бы она нуждалась в моей помощи, я бы ни минуты не раздумывал и сделал бы для нее все, что в моих силах. Но пока меня никто не вовлекает в это дело, и я не чувствую себя вправе даже об этом спрашивать. В любом случае я надеюсь, что у нее и детей все будет хорошо. Совершенно искренне. Похоже, что я это все говорю уже в десятый раз, но прости – меня все об этом спрашивают, и я не в состоянии каждый раз говорить что-то новое.
Кроме актерской деятельности, как известно, ты также профессионально занимаешься музыкой. Какую роль она играет в твоей нынешней жизни?
Думаю, что не покривлю душой, если скажу, что люблю музыку и актерство в одинаковой степени. Так как я снимаюсь в кино, а не играю на театральной сцене, то реакцию зрителей на мою актерскую деятельность я наблюдаю лишь спустя много времени, когда фильм выходит на экраны. А на концертах, где я выступаю непосредственно перед публикой, эта реакция мгновенна. В этом я вижу главное отличие между актерской и музыкальной деятельностью. А вообще, я самый настоящий фанат старого доброго классического рока. Я и сам его «олдскульный» представитель, а в этой «школе» чрезвычайно ценится целостность музыкальных альбомов. И гастролирования с ними из города в город. Помню, как мы с Игги Попом снимались вместе в «Мертвеце» Джармуша – у нас были маленькие роли, а вот веселья хоть отбавляй.
А какое именно направление классического рока ты предпочитаешь?
На музыку, которую исполняет наша группа, в значительной мере повлиял рок, который был популярен в Южной Калифорнии в 60-х, The Beach Boys, The Byrds. Немного «серфа», немного «кантри». Но кроме того, в нашей музыке чувствуется влияние британских «модов». Когда мы готовили обложку для нашего нового альбома, я мучительно искал для него название. И даже спросил у своей дочки Беллы, – ей только исполнилось двенадцать, но она уже мечтает стать писательницей – каким словом можно объединить Южную Калифорнию и Англию. У меня крутилось в голове что-то очень банальное типа «Англофорния», а она, подумав лишь несколько минут, вдруг выдала – Tea Surfing. Мне кажется, что это гениальное решение! Так что наш новый альбом будет так и называться – Tea Surfing.
Текст: Лена Бассе