В 2016-м, после долгих переговоров между Государственным Эрмитажем и Государственным музеем изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, благодаря стараниям Андре-Марка Делок-Фурко и куратора выставки Анны Балдассари, в Fondation Louis Vuitton впервые с 1948 года соединили воедино самое широкое собрание современного искусства конца ХIХ – начала ХХ столетий: коллекцию русского текстильного магната и купца, визионера с чудаковатым вкусом Сергея Щукина. Принадлежащие ему полотна Моне, Ренуара, Гогена, Матисса и Пикассо возвратились в Париж.
Такого ажиотажа город всех художников не видел уже давно. Посмотреть на историческое воссоединение коллекции московского купца «Шедевры нового искусства. Собрание С. И. Щукина» пришли 1,2 миллиона человек. В связи с этим экспозицию продлили на две недели, а позже ее нарекли самой кассовой выставкой Франции за последние 50 лет.
Перед зрителями Fondation Louis Vuitton предстали 130 работ: от «Пьеро и Арлекина» Поля Сезанна, «Танцовщиц» Эдгара Дега, «Девушек в черном» Огюста Ренуара, «Оперного проезда» Камиля Писсарро, пейзажей и «Завтрака на траве» Клода Моне, «Гаитянок» Поля Гогена, «Арльских дам» Винсента Ван Гога до исполинских полотен Матисса, «Любительницы абсента» и кубических героев Пикассо, примитивиста Анри Руссо, а также всего того, что при всеобщем непонимании и осуждении Сергей Щукин, повинуясь какому-то неведомому чувству и желанию, скупал у парижских маршанов.
Готовя коллекцию к показу, куратор выставки Анна Балдассари по просьбе Бернара Арно дополнила ее работами художников русского авангарда – Малевича, Татлина и Ларионова, на взгляды и творчество которых, безусловно, повлияло собрание Щукина. Фонд профинансировал реставрацию некоторых полотен, в том числе «Мастерскую художника» («Розовая мастерская», 1911) Анри Матисса.
Хронологию щукинского собрания правильнее всего будет начать с московских купцов-коллекционеров – братьев Щукиных. Ею занялась историк и главный биограф коллекционера Наталия Семенова. В 2019 году она выпустила монографию «Сага о Щукиных», собрав по крупицам из воспоминаний, писем и документов всю биографию Сергея Ивановича и историю создания его коллекции. В этом Наталии помог внук и инициатор возвращения памятных предметов искусства своего деда на родину Андре-Марк Делок-Фурко.
Сергей Щукин родился в 1852 году и происходил из двух старообрядческих купеческих семей Москвы: Щукиных, боровских купцов-текстильщиков (по отцу), и «чайных королей» Боткиных (по линии матери). Дядей Сергею приходился тот самый доктор Боткин, основоположник русской клинической медицины, а двоюродным братом – Евгений Боткин, лейб-медик Николая II, расстрелянный вместе с царской семьей.
Сергей был самым захудалым из шести братьев. Мать усердно опекала хрупкого с рождения и сильно заикающегося мальчика, поэтому он не поехал учиться в строгие немецкие школы-интернаты, в которые отец будущих коллекционеров, купец первой гильдии Иван Васильевич Щукин отправлял своих сыновей, достигших 10 лет. Сергея оставили на домашнем обучении с сестрами.
Иван Васильевич никогда не возлагал особых надежд на своего среднего сына. Хотя тот проявлял целеустремленность и обладал сильным характером, этого никто не замечал. Однако позже, после смерти отца в 1890 году, когда пришло время передавать дела торгового дома «И. В. Щукин с сыновьями» дальше по родовой линии, оба старших брата, Николай и Петр, отказались от семейного дела, поручив управление и раздел на паи среднему. Вместе с компанией Сергею Щукину отошел и дворец Трубецких (где в свое время бывал Пушкин), купленный когда-то его отцом у вдовствующей княгини. Через десяток лет этот аристократический особняк одного из богатейших московских купцов распахнет свои парадные двери и покажет всему свету уникальное собрание нового европейского искусства.
Петр стал одним из крупнейших собирателей русских и про- чих древностей. Он отдавался этому делу с маниакальным пристрастием – для размещения коллекции понадобился целый дом. Щукин купил участок на Малой Грузинской, на котором по его заказу Борис Фрейденберг построил настоящие боярские каменные хоромы. Затем они были дополнены вторым зданием и соединены с ним подземным туннелем. Все свое собрание меценат передал городу в качестве филиала Российского исторического музея. За такой великодушный дар Петру Щукину был высочайше пожалован чин действительного статского советника, приравненный к генеральскому.
Младший брат Сергея, Дмитрий, был собирателем произведе- ний старых мастеров. В своем деле он оказался более чем щепетильным: покупал картины исключительно с идеальным провенансом и только после долгих консультаций и экспертиз. Однажды, испугавшись фальшивой подписи на чужом холсте, он упустил подлинного Вермеера. Так же, как и старший брат, Дмитрий завещал свое собрание городу, в частности Румянцевскому музею. После событий 1917 года коллекция была национализирована, в его доме в Староконюшенном переулке открыли Первый Музей старой западной живописи, а сам Дмитрий был назначен младшим помощником хранителя. В 1924 году, после преобразования его собрания и переезда в новый Музей изящных искусств, бывшего коллекционера сделали одним из хранителей итальянского отдела. Полностью ослепший Дмитрий Иванович доживал свою жизнь в темной комнатке во флигеле бывшей усадьбы Морозова на Пречистенке, куда перевезли собрание его брата Сергея.
Более легкой можно назвать только судьбу младшего брата, Ивана. (Именно благодаря ему Сергей увлекся современным искусством.) В 1895 году, после смерти брата Владимира, самого близкого для Ивана человека, он решил, что его уже ничто не держит в холодной Москве, уехал в Париж и больше никогда не возвращался в Россию. Не приехал даже на похороны матери.
В ноябре Ивану исполняется 26 лет, и он вступает в права наследования. Свой пай в семейном деле Иван передал в управление старшему брату Сергею, который обязался ежегодно выплачивать ему 2500 рублей в качестве дивидендов.
Парижская жизнь сделала из сына богатого московского купца настоящего героя тогдашнего культурного общества. Он писал статьи в московские журналы под псевдонимом Jean Brochet, читал курсы в брюссельском Вольном университете и в Русской Высшей школе общественных наук, был знаком со всеми художниками и их маршанами и так же, как и все братья, увлекался собирательством: огромная коллекция книг, шкафами с которыми были уставлены все комнаты богемных апартаментов Ивана на авеню Ваграм, и первые купленные полотна импрессионистов. У него в гостях бывало все русское общество Парижа: Зинаида Гиппиус, Антон Чехов, Василий Немирович-Данченко, Максимилиан Волошин, Сергей Дягилев и многие другие.
Тем временем русский аристократ купеческого происхождения становился завсегдатаем Парижских салонов. В первые годы он покупал работы современных французов: «Портрет Антонина Пруста» Эдуарда Мане, «Натюрморт с чайником» и «Дом с деревом в квартале Эрмитаж в Понтуазе» Поля Сезанна, «Дон Кихот» Оноре Домье, «Портрет Альфреда Сислея» Огюста Ренуара, «Сад Добиньи» Винсента Ван Гога и еще два десятка произведений, – о чем восторженно сообщал старшему брату Сергею. Но потом Иван круто изменил свои пристрастия и увлекся работами старых мастеров. Распродав в 1900 году на аукционе свою скромную коллекцию, он начал приобретать картины Эль Греко, Гойи и Веласкеса. Покупал быстро, жадно выхватывая появившееся из ниоткуда полотно, часто забывая о его провенансе.
Довольно скоро вокруг коллекции парижского Щукина начали множиться слухи о подделках. И главная беда была в том, что Иван покупал не только для себя: он уже давно заделался активным маршаном. К 1905-му его наследство растаяло, а скромные заработки парижского интеллектуала с русскими корнями не позволяли вести достойную жизнь. Единственным способом расплатиться с долгами и жить дальше была распродажа накопленной живописи испанской школы: 22 картины Эль Греко, 32 – Гойи и еще 47 лотов. Но прошедший 9 апреля 1907 года аукцион покрыл лишь малую часть долгов. Второго января 1908 года Иван застрелился.
Из всех братьев Сергей Иванович был, пожалуй, самым парадоксальным, фанатичным и чувственным – визионером нового искусства. К 1904 году он стал постоянным посетителем Парижских салонов и главным русским клиентом здешних маршанов. Он никогда не торговался, но все покупки совершал обдуманно и точно, следуя какой-то своей внутренней логике. Сергей Щукин увозил из Франции в Россию полотна художников, которых не до конца понимали в самом Париже. И в этом был его главный феномен и подвиг.
«К 1904 году сложилась «первая» щукинская коллекция (по- рядка 50 работ), являвшая довольно полную картину тогдаш- ней парижской художественной сцены. Помимо работ Моне со товарищи в ней можно было обнаружить более двух десят- ков необычайно модных на рубеже веков имен самых разно- плановых художников. Завершал коллекцию пейзаж «отца реализма» Гюстава Курбе «Хижина в горах», с которого авторы будущих путеводителей по щукинской галерее будут начинать ее описание».*
Что искал Сергей Щукин в этих полотнах? Как он сам говорил, нужно внимательно смотреть на картину: если у зрителя «затрепещет» и появится волнительная дрожь – это будет главным сигналом. Он отдавался эмоциям, не раздумывал – и, следуя этим принципам, собирал одну из величайших частных коллекций в мире.
Зимой 1905-го Москва стала главным очагом революции. Оценив риски нарастающей волны митингов, Щукин решил обезопасить себя и свое дело: «На исходе 1905 года торговый дом «И. В. Щукин с сыновьями» зарезервировал за собой запасы текстиля во всей империи, скупив в течение нескольких недель по самым низким ценам и на самых выгодных кредитных условиях весь товар. Щукины сделались монополистами. Восстановление рынка было лишь вопросом времени».*
Во время мятежных событий первой русской революции ку- печеская семья Щукиных находилась в Египте. Оттуда их вызвали в связи с трагическим случаем: 27 марта в Москве-реке нашли тело пропавшего 17-летнего сына Сергея Ивановича. Это стало для Щукина началом череды траурных церемоний в его дворце Трубецких в Большом Знаменском переулке.
В начале мая 1906 года в Париже Сергей Щукин познакомился с Матиссом и побывал в его мастерской на набережной Сен-Мишель. В тот год он также купил семь работ Гогена и автопортрет Сезанна.
В 1907-м скончалась жена коллекционера Лидия. Этот удар сильно отразился на дальнейшей деятельности Щукина. Сразу после похорон Сергей Иванович оформил завещание, в котором велел передать свое собрание Третьяковской галерее. Больше года московский коллекционер держал траур по ушедшей супруге и не купил ни одной картины. Но уже в 1908 году он привез из Парижа сразу пять работ Поля Гогена, в том числе полотно «Жена короля» – гогеновский иконостас в парадной столовой дворца Трубецких был собран. Щукин решил расширить алфавит своего собрания, добавив в него произведения Матисса и Пикассо. Матисс стал первым, у кого Сергей Иванович начал заказывать картины.
Щукин был восхищен полотном «Купальщицы с черепахой», которое было написано для немецкого коллекционера. Сергей Иванович скупал у парижских маршанов все полотна еще никому неизвестного будущего лидера фовистов и уговаривал Матисса повторить его «Купальщиц». Художник отказал купцу, но пообещал написать вариацию на уже известный сюжет – полотно «Игра в шары». Щукин стал одним из главных собирателей работ Матисса: в его коллекции были «Красные рыбы», цветочные натюрморты, «Розовая мастерская», «Цыганка с бубном», «Уголок мастерской», «Настурции. Панно «Танец» II», «Красная комната», «Люксембургский сад», «Дама в зеленом», «Нимфа и сатир» и, конечно, два исполинских панно для парадной лестницы дворца на Знаменке («Танец» и «Музыка»). Всего – 53 картины.
История заказа московским старообрядцем-фабрикантом у Матисса двух полотен для украшения парадной лестницы дворца Щукина сегодня стала уже анекдотичной. Там, где у всех столичных купцов и коллекционеров висели бушующие волны Айвазовского, густые рощи Шишкина или работы старых мастеров, Щукин решил разместить красочные безмятежные танцы французского фовиста. Ему было плевать на роящееся за спиной осуждение его декадентских вкусов даже от тех, кто мог встать на его сторону. Например, чета Репиных после посещения купеческого живописного собрания осталась в самых смутных впечатлениях.
В то время Сергей Щукин, решив разбавить тишину анфилад дворца Трубецких детскими голосами, взял на воспитание трех сирот (Аня и Варя, судьба третьей девочки неизвестна), поэтому размещение откровенных, по мнению тогдашнего общества и, возможно, самого коллекционера, красочных сюжетов Матисса на парадной лестнице было невозможно. О вкусовых мытарствах тех времен свидетельствует и переписка заказчика с художником: «Эскизы прекрасны и невероятно благородны по цвету и рисунку, но увы! Я не могу поместить ню у себя на лестнице, – оправдывается Сергей Иванович. – После смерти одного из моих родственников я принял к себе в дом девочек, а у нас в России (мы здесь немного на Востоке) нельзя показывать ню девочкам».
После получения последнего эскиза «Танца» купец обдумывал свой дерзкий вызов целую ночь, а утром 31 марта написал: «Сударь, я нахожу в вашем панно «Танец» столько благородства, что решил пренебречь нашим буржуазным мнением и поместить у себя на лестнице сюжет с обнаженными. В то же время нужно будет второе панно, сюжетом которого могла бы быть музыка... Все мои оговорки... аннулированы моей телеграммой...
