«Умница Уилл Хантинг»
Робин Уильямс устами героя по имени Шон – нет, не зомби – рассказывает юному, самодовольному и самонадеянному гению Уиллу о том, почему все его знания не стоят медного гроша. По сути, Шон говорит о претенциозности и тленности любого опыта, который можно обрести, зарывшись в книги. «Спросив тебя о любви, я услышу сонет. Но ты никогда не был уязвим перед женщиной. Тебе с ней не было хорошо. Ты не чувствовал, что Бог послал тебе ангела, который спасёт от глубин ада. Ты не знаешь, что значит быть ангелом для неё. Так же сильно любить её. Пройти с ней через всё, через рак. Спать в больнице на стуле, два месяца держа её за руку, потому что врачи видят по глазам, что режим посещений не для тебя. Ты не знаешь настоящей потери. Это можно понять, лишь полюбив кого-то больше себя», — монотонно, практически без интонации проговаривает Шон, пока Хантинг сидит рядом с ним, боясь пошевелиться и боясь того, что же он может сказать, позволь он себе такую же откровенность. Твой ход, вождь.
«Общество мертвых поэтов»
Нет, этот материал – не трибьют Робину Уильямсу, но уж как-то так вышло, что именно в его исполнении прозвучало множество величайших монологов в истории кино. Роли ментора определенно удавались ему: так, и в «Обществе мертвых поэтов» он предстает перед нами в образе преподавателя по имени Джон Китинг, который в первый же момент знакомства с классом непринужденно сообщает молодым ребятам, что все они – лишь корм для червей. А в 1989 году, когда лента вышла на экраны, это было вполне себе откровение, в отличие от современности, когда цинизм – обязательная характеристика любого уважающего себя интеллектуала. Или псевдоинтеллектуала. «Наклонитесь к этим фотографиям, взгляните на лица из прошлого, — призывает своих студентов Китинг. – Чувствуете, что они шепчут вам? Ну же, наклонитесь. Carpe. Слышите? Carpe Diem. Ловите момент, мальчики. Сделайте свои жизни особенными».
«Список Шиндлера»
«Я сделал недостаточно», — пожалуй, одна из самых страшных мыслей, которая только может быть, которую Лайам Нисон в своей роли Оскара Шиндлера превратил в мрачную поэзию. Под взглядами сотен спасенных им евреев он рыдает на плече у Ицхака Штерна, сжимая в руках золотую нацистскую булавку, за которую он мог бы вырвать еще одну жизнь. «Вы сделали так много» — «Но я сделал недостаточно». Признаемся, нам сложно согласиться с протагонистом фильма «Список Шиндлера», но здесь мы оцениваем не правдивость высказывания, а его эмоциональную мощность. И она очень высока.
«Харви Милк»
Когда Шон Пенн говорит вам «Я здесь, чтобы завербовать вас!», вы вербуетесь. И это обсуждению не подлежит. А когда это происходит ради защиты демократии и ваше бессознательное желание быть завербованным Шоном Пенном приобретает практическую ценность, это уже повод для радости. Эту фразу Пенн произнес, пребывая в роли Харви Милка, пожалуй, самого известного борца за равноправие гомо- и гетеросексуалов, выступая, разумеется, от лица первых. «Открывайтесь своим родителям, своим соседям, своим друзьям – если, конечно, они ваши друзья», — агитирует Милк, и делает это так воодушевляюще, что многим гетеросексуалам наверняка стало обидно, что им-то и открываться не в чем.
«Рестлер»
Финальный монолог Микки Рурка в фильме «Рестлер» вошел во все возможные списки лучших «мужских» речей, после которых сильная половина человечества просто обязана проронить ту самую скупую слезу, залпом выпить бутылку пива и прочувственно сплюнуть на пол. «Я не слышу так хорошо, как раньше, меня подводит память и я уже не так хорош собой, как был. Но, черт возьми, я все еще стою здесь!», — говорит с ринга Баран, зная, что этот бой может и станет для него последним. Но, пожалуй, в кино иногда лучшее, что можно сделать с жизнью – это расстаться с ней, и Баран в исполнении Рурка делает это прекрасно. Кстати, иронично, но закаленный суровый рестлер в определенном смысле уступил главному герою нашего предыдущего пассажа – в 2009 году на церемонии награждения Оскар лучшим актером стал Шон Пенн, обойдя Микки Рурка в этой гонке.
«Дьявол носит Прада»
Преисполнившись маскулинности, мы возвращаемся к тому, что знаем и любим больше всего – к моде. Стыдно признаться, но монолог Миранды Пристли о принципиальной важности небесно-голубого цвета в жизни людей трогает нас примерно настолько же, насколько и монолог Оскара Шиндлера. «Вам совершенно невдомек, что в 2002 году Оскар де ла Рента создал коллекцию небесно-голубых вечерних платьев, а затем Yves Saint Laurent представил линию жакетов того же цвета», — каждым словом мягко припечатывает Мэрил Стрип безмолвно замершую Энн Хэтэуэй. Ну и, конечно, отдельная благодарность всем, имеющим к тому отношение, за «гору тряпок».
«Доброй ночи и удачи»
От горы тряпок отправляемся в мир изобличения лжи посредством цитирования речи Дэвида Стрэтэйрна, которую тот провозгласил в фильме «Доброй ночи и удачи», исторической драме режиссуры Джорджа Клуни. Стрэтйэрн исполняет роль влиятельнейшего тележурналиста эпохи холодной войны, Эдварда Мэрроу, который противостоял сенатору МакКарти, ущемлявшему права американцев и жестокими методами проводившего антисоветскую политику. Монолог Мэрроу, посвященный преступности эскапизма и декадантства, имеет свой вес и сегодня. «У нас будто есть встроенная аллергическая реакция на реальность. Мы богаты, толсты, нам удобно и комфортно. Наши масс-медиа полностью это отображают. И, если мы не признаем вовремя, что телевидение, в большинстве своем, используется как отвлекающий маневр, очаровывающий и развлекающий, то те, кто финансирует это, и те, кто работают на телевидении, да и все мы, однажды увидим реальную картинку, отличающуюся от изображения на экране. Но слишком поздно».
«Великий диктатор»
Политические войны часто становились поводом для грандиозных монологов в кино: вот Чарли Чаплин, который это доказывает. В своей классической ленте «Великий диктатор» он предстал в роли цирюльника, по ошибке принятого за диктатора Аденоида Хинкеля. В пику ожиданиям толпы, последняя речь, произнесенная цирюльником-Аденоидом, посвящена не мировому господству, а миру и братству. «Мы слишком много думаем и слишком мало чувствуем. Мы нуждаемся не в открытиях, а в простой человечности, не в развитом уме, но в доброте и чуткости, без которых наша жизнь превратится в жестокую бессмысленную трату времени. И я говорю тем, кто меня слышит: не отчаивайтесь, мы преодолеем эту жестокость, жадность и злость тех кто боится и препятствует человеческому прогрессу», — с 1940 года эти слова стали одним из самых пронзительных воплей о важности свободы, дружбы и единения.
«На игле»
У Radiohead есть отличная композиция Fitter, Happier, в которой Том Йорк иронично рассуждает о том, как нужно вести правильную жизнь ответственного и респектабельного гражданина. Примерно о тех же материях рассуждает и главный герой ленты «На игле», снятой по роману Ирвина Уэлша. «Выбирай жизнь. Выбирай работу. Выбирай карьеру. Выбирай семью. Выбирай большие телевизоры, стиральные машины, автомобили, компакт-диск плэйеры, электрические консевные ножи. Выбирай хорошее здоровье, низкий уровень холестерина и стоматологическую страховку. Выбирай недвижимость и аккуратно выплачивай взносы. Выбери свой первый дом. Выбирай своих друзей. Выбери себе курорт и шикарные чемоданы», — презрительно выплевывает Рентон, который, в свою очередь, предпочитает жизни героин. Впрочем, к концу истории он смог завязать и, счастливо улыбаясь, пришел к выводу, что fucking big television – это не так уж и плохо.
«Реальная любовь»
Нет, это вовсе не стремительно помолодевший Рик из «Ходячих мертвецов», это – один из главных лирических героев поклонников классического британского кино. Мы намеренно завершаем наш список именно этой сценой: цитируя героя Алана Рикмана из этого же бессмертного фильма, скоро Рождество, а значит, «Реальную любовь» уже можно начинать пересматривать с периодичностью не менее раза в неделю. Мы до сих пор не до конца понимаем, что произошло с сознанием Джульет и как из Питера и Марка ее угораздило выбрать первого. И нет, мы ничего не имеем против Чиветела Эджиофора лично, но, появись под нашим парадным Эндрю Линкольн с табличкой с надписью «To me you are perfect», мы бы не думали дважды. И единожды тоже.
