Французский режиссер Мишель Хазанавичус, который снял «Артист» и «Поиск», представил свой новый биографический фильм - «Молодой Годар». Картина рассказывает о франко-швейцарском кинорежиссере, стоявшем у истоков французской новой волны в кинематографе - Жан-Люке Годаре.
Мы предлагаем вам прочитать интервью для L’Officiel Online, где Мишель Хазанавичус рассказал нам о процессе съемок фильма, своем видении Годара, а также о Луи Гарреле, который перевоплотился в гениального кинорежиссера.
В Украине фильм выйдет в прокат 1 февраля.
Есть Годар-кинорежиссер, а есть — мужчина. Оба так переплетены между собой, что порой сам Годар жалеет, что его им и медийный образ более известны, чем его фильмы.
Да, это как раз то, что меня сильно заинтересовало. Годар не «хороший парень», и он им никогда не пытался быть. Как создать биографический фильм о деструктивном и парадоксальном персонаже? Я бы, конечно, мог сгладить все углы, сделать его позитивной фигурой, возвести ему памятник, но это было бы предательством с моей стороны. Молодой Годар был суровым и бескомпромиссным, и мне нужно было это показать. Более того, иногда он был даже жестоким: он дурно поступал с огромным количеством людей. Но я ни в коем случае не хотел критиковать его или судить его апостериори. Даже его маоизм. В начале съемок я пообещал себе, что последнее слово останется за Годаром. Но это было большим испытанием: мне нужно было найти баланс между деструктивными аспектами его характера и заставить зрителя чувствовать к нему эмпатию, найти баланс между любовной историей и комедией, между формальными аспектами и между ростом уважения к персонажу и, наконец, между элитарными темами и темами, которые понравятся широкой аудитории.
Когда эти вопросы появились? Во время съемок? Или во время написания сценария?
Во время написания сценария. Я осознал, что мне нужно немного отстраниться от настоящего Годара. Мне нужно было ощутить дистанцию от книги Анны Вяземски, от биографий, документов и прочего. Мне нужно было создать нового Годара, вдохновляясь им истинным, чтобы получить заново изобретенного мною персонажа. И мне нужно было, чтобы это «изобретение» заново заиграло в биографическом фильме. Кстати, фильм не о Годаре как персонаже, а об истории любви через призму его личности. Это позволяет ощутить эмпатию к Годару. Анна явно любит Жан-Люка, она смотрит на него с восхищением и любовью. Это очень важно для биографического фильма — показать, что персонаж, которого сложно любить априори, любим. Фильм начал по-настоящему вырисовываться, когда Годар стал для меня просто Жан-Люком. Обычным героем, как любой другой. Я знаю, что это многим покажется кощунством, но это сработало.
Сопереживание, которое вы упомянули, наверняка связано с вашим выбором Луи Гарреля на роль Годара?
Конечно. В первую очередь я выбрал Луи за его качества как актера, он сразу привнес массу нюансов в свой персонаж и оживил его, придал ему правдоподобности в этом мире. У Луи есть и элитарный аспект, он резок, у него есть огромный комический потенциал, идеально подходящий для популярного кино, которое я люблю делать. Он очень талантливый и трудолюбивый актер, и я бы сказал, что он тот, в кого тяжело не влюбиться. Луи также красив, что является преимуществом, когда играешь человека, наделенного настоящей харизмой, как в случае с Годаром.
Вы и Луи Гаррель не видели персонаж Годара одинаково. Каким он все-таки получился в фильме, ведь он создан из противоположных точек зрения?
Мы разделили работу определенным образом. Луи думал о людях, которые любят Годара, а я думал о тех, кто не любит, и о тех - а таких большинство - кто о нем вообще ничего не думает. Если утрировать, то я бы сказал, что Луи склонялся к почтению, а я к непочтительности. Но я монополизировал Годара, и Луи сделал то же самое. На этом мы и сошлись. В конечном итоге получилось что-то среднее между реальным Годаром, Годаром Анны Вяземски, видением Годара Луи и моим. Перед тем как взять Луи на роль, я знал, что он хороший подражатель Годара, но я выбрал его на главную роль не из-за этого. Фактически я даже сказал ему, что это не то, что я искал. Вместо того чтобы подражать Годару, ему нужно было стать им.
Идея заключалась в том, чтобы позволить аудитории поверить в персонаж Годара, но не пытаться его фотографично дублировать. Напротив, необходимо было предоставить актеру максимальную свободу толкования своего героя в каждой ситуации и избегать его блокировки. Разрешить ему переходить от непубличного Годара к публичному, от трагичного к комическому, от любви к политике и т. д. Так мы пытались позволить человеческому фильтру интерпретировать, чтобы приблизиться к превознесенному Жан-Люку. Не зацикливаться на Годаре. Чтобы добиться этого эффекта, я часами разговаривал с Луи, мне даже кажется, что я ни с кем так долго не разговаривал из актеров.
Как вы выбрали Стэйси Мартин на роль Анны?
Беренис Бежо снималась с ней в «Детстве лидера» Брэди Корбета. Их снимали в Болгарии, и я поехал туда на несколько дней увидеться с Беренис — так я встретил Стэйси. Когда я начал искать молодых актрис, Беренис напомнила мне о ней, я позвонил — и она приехала на пробы, вот так все и было. Это стало очевидным. Стэйси выглядит как молодая женщина 60-х, она родилась в Париже, но живет в Лондоне, провела часть своего детства за границей, у нее очень легкий акцент, и возникает ощущение бесконечности, когда она разговаривает, что мне очень нравится.
Стэйси была замечательной. В первой части фильма она в основном слушает и смотрит: ее присутствие необходимо, но, конечно, это не самая захватывающая роль на свете. На ее лице - трагическая красота, что-то слегка отчужденное, но позволяющее зрителю предположить всевозможные истории... вызывающие изобилие чувств и их оттенки. У нее лицо актрисы немого кино, немного похожее на Гарбо. Сцены наблюдения, молчаливого присутствия стали очевидными для меня, я знал, что персонаж жил бы даже без множества диалогов. Фильм рассказывает историю ее эмансипации и разрушения ее любви к мужу, на протяжении фильма мы сможем наблюдать стремительную потерю улыбки Стэйси. Она много улыбается в начале, а затем все меньше и меньше, и заканчивается тем, что перестает улыбаться совсем, пока не освобождается от него. Возвращение ее улыбки служит признаком ее освобождения.
Это из-за нее в «Молодом Годаре» открывается жизнь, чувственность и любовь. Именно персонаж Стейси является отправной точкой для биографического фильма.
Вы упомянули, что книга Анны Вяземски заставила вас смеяться. Как вы трансформировали Жан-Люка Годара в комический персонаж?
Годар всегда был забавным: он живет в своем мире, разбивает свои очки, вечно что-то бормочет. У него есть что-то от Бастера Китона. Но несмотря на это, чем больше человек уважаем, тем легче его сконфузить и сделать смешным. Пару лет назад я встретил профессора Альберта Жаккара на улице. Он был со своей женой и спросил ее, запомнила ли она место, где они в прошлый раз покупали свиные котлеты. Этот момент почему-то умилил меня, и каждый раз, когда я вспоминаю ту встречу, я думаю о том, как такой важный человек так трепетно беспокоится о свиных котлетах. Луи все хорошо суммировал цитатой Эрнста Любича: «Даже самые достойные люди бывают два раза в день уморительными». На протяжении всего съемочного процесса я попытался сохранить дистанцию перед персонажем и по-доброму иронизировать.
Сложность еще заключалась в том, что «Молодой Годар» — это не только комедия, но и драма. Эта комбинация двух жанров — что-то новое для вашего творчества.
Когда я дал прочитать сценарий, реакции были разные: некоторые увидели в нем только любовную историю, некоторые увидели демонстрацию мая 1968 года, а некоторые просто сочли сценарий забавным. Самым большим испытанием в фильме было найти баланс. Я пытался придерживаться золотой середины, когда писал сценарий, когда снимал фильм и когда сидел в монтажной, но получилось ли действительно выдержать баланс, можно понять только после просмотра на большом экране.
Продолжая тему комедии, сцена с ссорой в машине, когда они возвращались из Канна, была пределом мастерства.
Я люблю эту сцену. Шесть персонажей, застрявшие вместе в ожидании съемок, — это заняло полдня работы. Самым сложным было калибровать время: управлять временем и тишиной между каждой репликой. Мы должны были оставить тишину, а также оставить время для тишины, чтобы ответить на другую тишину. Чтобы позволить напряжению остыть, вырасти, взорваться, свернуться, начать снова. Все нужно рассчитать, это требует много времени, много работы, особенно когда приходится настраивать всех актеров на одно и то же движение. Конечно, может, было бы легче все сократить и переделать все позже. Но я хотел, чтобы сцены были последовательны. Я работал над редактированием в живом времени, с актерами. Это еще одно большое преимущество работы с актерами такого уровня. Можно погрузиться в детали, работать над тем, что за актерской игрой, а также временем, это большое удовольствие. Луи, Стэйси, Беренис, Грегори Гадебуа, Миша Лекот, Марк Фрайз застряли в этой маленькой камере, а это много талантов на один квадратный метр! Это прекрасно!
В общем, мне было очень приятно работать с актерами. В этот раз я меньше полагался на редактирование и требовал большего во время съемочного процесса. Я действительно получал от этого удовольствие. Беренис, которая играет Мишель Розье и у которой было всего несколько сцен в фильме, все равно привнесла современность и энергию в картину, сбалансировав ее. Она играет женщину, которой хочет стать Анна и к которой она склоняется. Она самодостаточна, независима, красива и не возводит Годара в ранг бога. Она стоит на одном уровне с ним. Я очень люблю смотреть, как Беренис исполняет эту роль, мне нравится ее энергия в фильме, для меня это выглядит так, словно она спасает человечество. Персонаж Банбана, ее мужа, более непритязательный, их пара была зеркалом Анны и Жан-Люка.
Ваш фильм во многом - не во всем, но во многом - это стилизация. И многие сцены возвращают нас в моменты из кино Годара.
Да. Я не против стилизации или воссоздания, но все же мне больше по душе вариативность. Я имею в виду, что говорю о Годаре, улавливая и немного перекручивая его мотивы, его эстетику. Это, если хотите, игра на языке кинематографа той эпохи. Также немаловажно, что эта вариативность создает пространство для комедии, позволяя мне изложить повествование и подать болезненные моменты в комическом стиле. Фильм лавирует между повествованием и самой историей, уважением к персонажам, кинематографичностью, простой комедией и отчужденностью.
Вы снимали на пленку, как и другие ваши фильмы?
Да. Вопрос был только в формате. Я мог бы снимать в Cinemascope (кинематографическая система, основанная на использовании стандартной 35-мм киноплёнки - прим.ред.) , как это делал Годар в «Презрении» или «Безумном Пьеро». Но я хотел отдать должное сцене с уличными демонстрациями, а этот исторический момент ассоциируется у людей с телевизионной картинкой формата 1:33. И я решил достичь компромисса и сделал в формате 1:85. Это, наверное, самый годаровский формат. Но между нами есть хорошо заметная разница: я воспроизвел события мая 68 года, это то, что он бы никогда не сделал.
Что касается самой картинки, идея была в том, чтобы очутиться в мире Годара, но не чувствовать там себя заключенным. Если мы поговорим об освещении в фильме, то Гийом Шиффман и я решили вдохновиться серединой шестидесятых в кинематографе, а именно фильмами «Презрение», «Безумный Пьеро» и «Две или три вещи, которые я знаю о ней». Идея заключалась в том, чтобы адаптировать их как можно лучше, чтобы рассказать историю или обеспечить достойное сопровождение ситуации в фильме.
Ближе к концу сцена ссоры в гостиничном номере сопровождается новым голосом. Кто говорит? О чем текст?
Текст Ролана Барта о неопределенном характере домашних сцен. Это выдержка из работы «Фрагменты речи влюбленного». Голос принадлежит Мишелю Сюбору, который исполнил главную роль в Le Petit Soldat. Есть еще как минимум два подобных эпизода. Мы видели, как Годар оскорбил Жан-Пьера Моки в ресторане. Между Моки и Годаром всегда было родство. И Ромен Гупиль, который был его помощником, оказывается полицейским.
Что нового в этом фильме для вас?
Трудно сказать... Надеюсь, я нашел новый баланс между эстетикой и уважением к персонажам. Мне кажется, что в «Художнике» форма взяла верх, и в «Поиске» она затерялась, по крайней мере в том смысле, что я навязал аудитории головокружительные отношения с рассказом. Здесь я попытался сыграть с несколькими жанрами, чтобы быть свободным, чтобы сочетать чистую комедию с более сложными вещами.