Во Львовской национальной галерее искусств прошла первая ретроспектива Мирослава Ягоды, почти через год после его смерти. Ради этой выставки постоянная экспозиция музея бескомпромиссно уступила свое место живописному наследию художника, а графическая часть разместилась в анфиладах дворца Потоцких и в музее Пинзеля, где работы мастера, отличавшегося особым видением, доверили развешивать католическому священнику.
Мирослав Ягода родился в 1957 году в селе Горняк Львовской области. Живописи и рисунку он учился в Украинском полиграфическом институте имени Ивана Федорова (ныне Украинская академия книгопечатания). Директор Львовской национальной галереи искусств и друг художника Тарас Возняк так вспоминает тот период жизни и знакомство с Ягодой:
«Пам’ятаю, до мене прийшов ошатний молодий чоловік, дуже схожий на Поля Верлена – в білих парусинових штанях, блискучо-білій сорочці та яскравому червоному светрі... Попри те що Мирослав виглядав як денді, він не забув кинути натяк на свою шизофренію. Я сприйняв це за модний аксесуар...»
Дальше началась «образцовая» биография художника, которую мы привыкли видеть в различных мемуарах и воспоминаниях: психические расстройства, болезнь, увлечение алкоголем, отказ от общества, одиночество, подвальная студия с мышами и крысами, периоды безденежья, когда не хватало ни на холсты, ни на еду, и, конечно, искусство, полностью поглотившее живописца...
На пороге Львовской национальной галереи нас встречают два куратора первой сольной выставки Ягоды: искусствовед
и исследователь творчества художника Галина Хорунжая и ответственный за монтаж экспозиции (или, как он себя называет, технически-пространственный исполнитель) Андрей Рыбка. Сокуратором также выступил Станислав Силантьев, который помог создать основной массив теоретических обоснований
и практического решения экспозиций. Отчасти можно сказать, что последние пять лет именно Силантьев является главным популяризатором творчества Ягоды.
Перед нами открываются анфилады залов первого этажа,
в которых масштабно представлены большие темные полотна. – Это достаточно своеобразный проект, – отмечает Галина. – Дело в том, что общая репрезентация Мирослава Ягоды, более эффективная и насыщенная, последние четыре года происходила в Киеве. Часть работ из сегодняшней выставки демонстрировалась в PinchukArtCentre (экспозиция, посвященная Львову 70-90-х годов), часть – в Национальном художественном музее (проект, связанный с архивированием визуальных практик
70-х годов). Но большой ретроспективы на базе государственно- го учреждения этот художник все же не имел. В том масштабе, который получилось воссоздать во Львове, Мирослав Ягода экспонируется впервые.
Галина рассказывает, что одним из важных факторов проекта был большой экспозиционный потенциал музея, проще говоря, его площадь. Шутка ли: глазам посетителей предстало более 80 произведений художника.
На вопрос, каким словом можно охарактеризовать творчество Ягоды, Андрей Рыбка отвечает: «Андеграунд. Наследие художника находится вне системы, и он, пожалуй, один из самых ярких представителей львовского андеграунда».
– Говорить, что Мирослав Ягода – львовский художник, не точно, – поправляет Андрея его коллега. – Мы имеем дело с мастерством уровня Центральной или Западной Европы.
Живопись и графика художника сложно поддаются понятному для общества объяснению. Например, львиная доля картин Ягоды осталась без названий, даты их написания тоже неизвестны. Такую же не поддающуюся рациональному анализу темноту на полотнах Андрей объясняет тем, что, возможно, это результат рефлексии Ягоды на общественно-сознательную «тьму» социума, который стремительно теряет свою человечность. И иронично замечает: «Мы все еще имеем шанс родиться заново».
От Галины узнаем, что первые мысли о ретроспективе художника возникли до его ухода из жизни.
– Не могу сказать, что это напрямую связано со смертью Ягоды. Буквально за месяц до его кончины ко мне обратились с инициативой большой ретроспективы, – вспоминает Галина. – Позже факт смерти стал уже одним из обстоятельств подготовки к выставке. Большинство работ было собрано еще в 2015 году для экспозиции в Одессе.
– Все очень ждали появления этой выставки, – говорит куратор, – понимали ценность художника и его наследия без каких-либо оценочных суждений. Мы выносим за скобки его личную составляющую: где и как он жил. В пространстве все сложилось в одно большое желание и даже необходимость – сделать первую ретроспективу. Это очень сложный контент
и для Львова, и, наверное, для всей Украины. О творчестве Ягоды я узнал благодаря его известности в Западной Европе. Например, он много работал с Аттилой Виднянским – художественным руководителем венгерского Национального театра. А когда несколько лет назад я увидел работы Мирослава, то осознал привлекательность того, чего все боятся. Это была картина, посвященная Голодомору, которую мы экспонировали в часовне Боимов.
– Об этих полотнах очень сложно говорить. Поэтому мы специально отказались от привычных текстов, объясняющих, что, откуда, зачем, – добавляет Галина. – В этом случае картины Мирослава Ягоды выступают в роли ментальных зеркал: в них люди могут увидеть себя и зафиксировать ответы на свои вопросы.
Мы проходим в анфилады второго этажа, где посетители, желая вопреки страху отыскать истину, подолгу всматриваются в холсты. Первый зал – оммаж подвальной мастерской, где жил художник. Здесь экспонируется автопортрет Мирослава Ягоды.
Из колонок в соседнем зале доносится голос живописца, который читает собственные стихи. Андрей делает звук громче...
Две темные работы с одинаковым сюжетом посвящены Голодомору и называются «Похороны». Художник часто использовал один сюжет, кардинально меняя подходы к его решению.
– Меня даже спрашивают об оригинальности работ, опасаясь, что некоторые из них могут быть копиями, – говорит Галина. Искусствовед немного отодвигает от стены более раннюю картину: на обратной стороне виднеются следы от грибка – они совпадают с теми, что изобиловали в мастерской художника. Галина обращает наше внимание и на специфическую авторскую грунтовку, из-за которой красочный слой проступил на обратной стороне холста.
Наш разговор подходит к важному вопросу – научной работе с персоналией художника.
– Мы живем в стране, где становление художника зачастую происходит через призму государственных институций. И в случае с Мирославом Ягодой нам нужно легализировать этот процесс. Наша Галерея взяла на себя такую ответственность, – считает Андрей.
В будущем исследователи также планируют разобраться
с текстами Ягоды с точки зрения филологии. Ведь автор не только занимался поэзией, но и выводил специфические несуществующие термины. Кураторы называют это внепространственностью Ягоды.
– В свое время Йозеф Бойс сказал, что каждый может быть художником, – добавляет Галина. – Позже Энди Уорхол это повторил. Практика показывает, что художником становится тот, кого легализирует кто-то другой. И это уже не первая легализация Ягоды в пределах институции – его художественная экспертиза давно состоялась. Таков факт, а вот отношение к творцу может быть разным.
К слову, аукционные продажи – уже активный процесс. Это еще один важный нюанс, бесцеремонно добавляющий ценности творчеству Ягоды: в последнее время купить работы художника стано- вится все труднее.
Большинство картин мастера – антропоморфные, в некоторых отчетливо угадываются его автопортреты... Выставка заканчивается ярким желтым полотном
с изображением некого божества под названием «Лунный гость». Здесь снова просматривается автопортрет. Картина – своего рода прощание с Мирославом Ягодой.
На вопрос, под влиянием каких творческих людей мог находиться художник и кому он симпатизировал, Галина отвечает, что в его мастерской постоянно играла музыка Тома Уэйтса.
– Искусство Ягоды не является ар-брютом или продуктом творчества человека с определенными психическими проблемами. Поэтому говорить, что он красочнее чувствовал экспрессию из-за своего заболевания, будет неправильно. Он также не был поклонником тематической картины. Его полотна – это скорее ирония над классическими произведениями, например, киевских постмодернистов, – резюмирует Галина Хорунжая.
История Мирослава Ягоды – это история индивида, жившего после войны, когда в новом масштабе раскрыли себя хтонические и макабрические черты людей, сплоченных вокруг «большой идеи». Это время особенного отчуждения, которое стало «эпохой общих разлук». Сегодня же для Ягоды настало время встречи, и оно ждет каждого из нас.
Мирослав Ягода скончался 12 марта 2018 года в своей подвальной мастерской в центре Львова.
Выражаем благодарность за помощь в подготовке материала Львовской национальной галерее искусств имени Бориса Возницкого и Оресту Слипаку.
Читайте также: История жизни и тайна смерти художника Александра Мурашко
