Если на протяжении 1940-х полет фантазии дизайнеров значительно ограничивался скудными запасами ткани и неплатежеспособностью клиентов, то после окончания Второй мировой войны в модной индустрии произошел настоящий бум. Население стало обеспеченным, а производители смогли экспериментировать с материалами, в том числе – и с более дорогими. Для Соединенных Штатов Америки 1950-е оказались началом периода экономической стабильности и невиданного ранее консьюмеризма.
В 1947 году парижские дома моды вновь открыли свои двери, а город снова стал столицей стиля и хорошего вкуса. Главными законодателями трендов 1950-х были Кристиан Диор и Кристобаль Баленсиага. Дебютный показ первого определил основную тенденцию всего десятилетия: так называемый new look Диора практически во всем отличался от общепринятой одежды 1940-х: ткань была пышной, линия плеч – округлой и плавной, а вместо коротких строгих юбок модницы получили платья в пол. Как сказал сам дизайнер, «мы забывали о войне, униформе и о женщинах-воинах с плечами боксеров. Я рисовал женщину-цветок: округлая линия груди, осиная талия и широкая, расходящаяся книзу, как чашечки цветка, юбка». Идеалом послевоенной красоты стала подчеркнутая женственность – чтобы радовать глаз мужей-героев, дамы надевали нарочито изысканные наряды. К тому же после возвращения мужчин домой политики и журналы начали в один голос убеждать женщин бросать работу и возвращаться к более «естественным занятиям» – уходу за детьми.
Одежда стала новым показателем женского положения в социуме – были отдельные наряды для домохозяек, униформы для работниц и роскошные платья для выхода в свет. Несмотря на то что модные журналы каждый месяц советовали дамам покупать новые творения кутюрье, выбор фасонов был весьма скромным. На протяжении всего десятилетия существовало лишь два популярных силуэта – строгое платье-футляр и пышные юбки, популяризированные Диором.
В это же время впервые появилась специальная одежда для будущих мам. Сначала беременная американская актриса Люсиль Болл шокировала телезрителей, появляясь в прямом эфире в столь деликатном положении, но затем о потребностях будущих мам заговорили буквально все. Даже уважаемые дизайнеры, вроде Юбера Живанши, начали шить свободные наряды для женщин «в ожидании». Вот только на рекламах одежды для беременных обычно фотографировали девушек, у которых даже живот не был вздутым.
Так как война закончилась, мужчины массово начали возвращаться к ежедневной работе, а женщины вернулись к скромному положению домохозяек. Тем не менее именно дамы считались главными клиентами универмагов и модных бутиков. Описание одежды в каталогах нередко намекало на то, что именно эти юбка и свитер помогут девушке обратить на себя внимание завидного жениха. Даже описание мужских нарядов зачастую подразумевало, что одежду для своих отцов или партнеров покупают женщины.
Еще одним отличием послевоенного общества стал вездесущий конформизм и консерватизм. Напуганные мыслью о злодеях-коммунистах американцы боялись буквально всего «чужого» – от новомодной рок-музыки и до людей с другим цветом кожи. Чтобы достичь уважения от окружающих, нужно было не выделяться и быть «нормальным». На протяжении всего десятилетия мужская и женская одежда шилась по одним и тем же фасонам, отличия были лишь в расцветке или виде ткани. Мало того, нередко целые семьи носили одежду одного и того же цвета, особенно когда вместе отдыхали во время праздников или путешествовали за границей. Дочери и матери или сестры тоже часто надевали идентичные платья или дополняли наряды одинаковыми аксессуарами.
Пожалуй, самым важным событием 1950-х можно назвать появление нового класса потребителей – подростков. До этого понятие «переходного периода» отсутствовало, а детство длилось от рождения и практически до совершеннолетия, когда молодые люди женились и наконец-то получали статус «взрослых». Совпадение экономического взлета и беби-бума привело к тому, что огромное количество подростков начали подрабатывать и получать карманные деньги от родителей. Впервые в истории производители были вынуждены ориентироваться не только на старших людей, но и на школьников, у которых были собственные вкусы. Если раньше взрослые фасоны просто уменьшали в размерах, то теперь в универмагах появились целые отделы с одеждой для подростков, в первую очередь – для юных девушек. Школьные события вроде выпускных и ежегодных танцев тоже стали важной частью массовой культуры – впервые в каталогах рекламировали платья для выпускного бала. С появлением платежеспособных подростков изменилась и мода – начали появляться субкультуры, представители которых пытались выделяться из толпы. Парни-бунтари укладывали волосы гелем, надевали кожаные куртки и мечтали о мотоцикле как у Марлона Брандо в «Дикаре», а смелые девушки носили брюки и даже легинсы.
Одежда эволюционировала не только в Америке и Европе – многие страны третьего мира получили больше независимости, а местные дизайнеры создавали модные тренды, непохожие на одежду недавних колонизаторов. Индийские женщины, например, впервые начали открыто носить традиционные наряды сари на работу. К сожалению, до стран Советского Союза новые веяния почти не доходили – тут женщины выглядели практически так же, как и в послевоенное время. В моде были широкие плечи и нарочито простая одежда. Диоровский new look не мог бы тут прижиться ни по идеологическим причинам, ни по экономическим. Подчеркнутая женственность европейской моды никак не сочеталась с образом советской труженицы, а главное – пережившее войну население не могло тратить деньги на метры дорогой ткани.
