“Урочистість”: новая выставка Влады Ралко, вдохновленная деревенской свадьбой
В начале зимы в YaGallery открылась новая выставка художницы. Она называется “Урочистість”: в экспозицию вошли работы, созданные в 2016-2017 годах, из серий "Лінія розмежування" и "Переоблік". Выставка ищет ответы на вопросы, что такое на самом деле “установленные понятия” и “торжественность” и как на них влияет время. В контексте работ Влады эти понятия тесно связаны с системой, которую нетрудно увидеть в неких “атрибутах” — например, в балаклавах, топорах, постаментах, деловых костюмах и классических античных торсах. Казалось бы, эти “символы” должны говорить о времени, для которого они характерны, но это не совсем так: Ралко рассказывает о том, что время имеет свойство изменяться, а вместе с ним меняются и значения всех вещей.
Предисловием и к названию выставки, и к глобальным размышлениям художницы послужила свадьба, на которой побывала Влада, пока гостила в резиденции арт-сообщества “ЧервонеЧорне” в Каневе. Типичное для украинской глубинки празднество с вычурными платьями и костюмами, надетыми не по погоде, громко играющей “попсой”, бутербродами и черными джипами, украшенными “ритуальными” цветами. Влада вспоминает с легкой иронией: “Это мрачное пятно чем-то напоминало катафалк — возможно, все дело в цветах. Но он — этот “кентавр” — и послужил названием для выставки и двух моих работ. Вместе с ним слово “торжественность” раскрыло дополнительный смысл и других рисунков. Я стала размышлять о том, что люди, выполняя какие-то повседневные и праздничные ритуалы, часто забывают об их значении, функциях и истоках”. Таким образом через свое творчество Влада задает зрителю вопрос и о двойственности понятий, в том числе: “Что вы на самом деле делаете?”
Художественные особенности творчества Ралко
Ралко размышляла и о том, важно ли знать зрителю, где и в каких условиях, при каких обстоятельствах создавались работы. Ее лето прошло в Каневе, возле Днепра и Чернечей горы, но в рисунках нет образов ради образов, а есть конкретное действие, смысл и контекст. Она говорит о трагических событиях, которые происходят в Украине, и о “чрезвычайном положении”: “Эти вещи в Каневе воспринимаются не так остро, как в Киеве. По правде говоря, само место очень повлияло на рисование, на сам процесс. Эти рисунки делались невероятно концентрированно и быстро”. Влада метафорично сравнивает рисунки с устной речью, а живописные работы — с письменной. Она объясняет: “В рисунках ничего нельзя исправить: видна каждая предыдущая линия, пятно или изображение. И к тому же бумага впитывает в себя прикосновения. Это очень открытый процесс”.
В работах Влады Ралко всегда остается “свободное место” для размышлений, особенный промежуток для какого-то действия. Эта художественная особенность возвращает зрителя к теме понимания времени в ее работах — оно продолжительно. Это вовсе не о фиксации определенного момента. “Время идет, время меняется. Мы все понимаем, что вещи, которые что-то для нас символизировали, больше не равняются привычным идеям, событиям и вещам. Когда я создавала эти работы, я прислушивалась к своим чувствам и интуиции. Их я соединяла с теми визуальными образами, которые меня окружали”, — продолжает художница. Таким образом, на полотнах появляется памятник Тарасу Шевченко или рыбный рулет — воспоминание о бабушкиной кулинарной книге, — или античный торс, который отсылает к героизму и напоминает об Академии искусств, в которой училась Ралко, или куклы-мотанки, изображающие “кусок куклы”, которая может действовать, а может замереть. Следом можно встретить классический сюжет “Молодая девушка и смерть”, который лишен былого средневекового эротизма и показан “как оно есть”. Кажется, будто эти предметы, образы, символы вовсе никак не связаны, но, объединившись, они, как и Влада, ищут ответы на вечные вопросы. Самый главный из них: “Что же все-таки происходит?”
Как зрители реагируют на работы Ралко и считает ли художница себя представителем андеграундного искусства?
В обществе сложился стереотип, что Влада Ралко — представитель андеграундной и нишевой живописи. Здесь стоит отметить, что сама художница себя так не позиционирует и даже не воспринимает. Влада признается, что она — в общем-то, как и многие другие художники — редко слышит о том, что говорит о ее работах “рядовой зритель”, который не слишком интересуется искусством в принципе. На этот счет часто шутят галеристы и критики: “Вам, художникам, очень повезло, что вы не общаетесь с широкой аудиторией”.
И все же Влада заметила одну частую реакцию на свои работы в рядовом кругу — враждебность. И это явление интересно само по себе: с одной стороны, это демонстрирует консерватизм современной публики и непонимание современного искусства, а с другой — сами работы выступают неким “раздражителем”, вызывая резонанс и громкие дискуссии в разных обществах. Ралко предполагает, что такая реакция прежде всего вызвана тем, что люди предпочитают “реалистическую эстетику” и во всем стараются удовлетворить свою “жажду прекрасного”. И последнее вызывает не меньшую дискуссию — где разница между “красивым” и “прекрасным”. Гудимов допускает, что при столкновении с искусством у зрителя пробуждается потребительский инстинкт и мгновенно звучит фраза: “Я бы у себя в доме это не повесил”.
По своей натуре человек приучен тянуться к сложным вещам — непонятным, трагичным, порой жестоким, — и здесь заметно мешает та “самая жажда реалистической эстетики” и тот самый “потребительский инстинкт”. Часто широкая аудитория хочет видеть цветы, ландшафты и иногда колористические решения. Влада объясняет такой феномен довольно просто — буквальным прочтением. “Ты можешь отложить книгу, обложка которой тебе не понравилась, даже не заглянув внутрь. То же самое происходит с искусством: если зритель будет читать работу буквально, то дальнейшие прочтения ему уже недоступны”, — утверждает художница. И все же находятся ценители, которые покупают работы Ралко в свои коллекции: Влада говорит, что таких людей немного, но все же они есть. “Иногда эти люди вешают в своих интерьерах вещи, которые кажутся им жестокими — хотя для меня они не являются такими, для меня они нормальны, — лишь для того, чтобы пощекотать себе нервы”.
“Анатомия”: новая книга Влады Ралко как способ нового диалога с читателем
Все относительно “свежие” работы, включая те, что созданы в Каневе, собрались в одной новой книге — “Анатомия”, которую художница только что представила. Важно отметить, что это вовсе не каталог и не фиксация работ под одной обложкой, она выполнена совершенно в другой концепции. “Я долго не могла найти, в каком виде я бы хотела видеть эту книгу. Получился некий диалог с читателем”, — комментирует идею Влада. Книга рассказывает о зоне комфорта, во многом перекликаясь с некоторыми работами, а между ее строк читается ощущение незаконченности — трудно не заметить связь с драматическими событиями в стране. В издании художница размышляет и о своих собственных чувствах, и о течении времени, и о смерти как результате того, что происходит.
